Письма к императору Александру III, 1881–1894 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мещерский cтр.№ 155

Очевидно, что развитие этой теории вступило в острый, критический период. Явления, к ней примыкающие, до того умножились, что стали в иных краях обычными, но тем не менее, умножаясь и усложняясь, начинают грозить серьезною опасностью существованию самого гражданского общества, в коренных и существенных его основах.

Теория эта ужасна и составляет, по-видимому, крайний пункт безумия человеческого, возвращающего разумного человека в первобытное дикое состояние.

Но отыскивая начало ее и корни, убеждаемся в органической, причинной связи этой теории с теми основными началами великой французской революции, которые до сих пор прославляются доктринерами нашего либерализма, – хотя и восстающими против современной анархии. Это те самые начала, коих столетие Франция собирается торжественно праздновать в 1889 году, приглашая на празднество всю просвещенную Европу… То-то будет пир на весь мир! Представители европейских правительств, государственные люди, ученые профессора, самые принцы владетельных домов съедутся петь гимн свободам всякого рода и торжествовать провозглашение начал, разрушающих и истинную свободу, и порядок, и нравственные начала, завещанные человечеству вековым священным преданием.

Поистине это будет нечто похожее на «Пир во время чумы», описанный Пушкиным.

Страшную, поучительную, но не научившую ни владык, ни народы картину представляет Франция перед революцией. Миновал век возрастающего разврата высших классов и возрастающего гнета народного под разнузданною властью. Дворянство, успевшее позабыть и сложить с себя старинное свое призвание – жить посреди народа и служить службу общественную, – переродилось в придворных кавалеров, слуг и чиновников. Духовенство, подобно дворянству, позабыв свое призвание, заражено корыстолюбием, развратом и скептицизмом в странном соединении с нетерпимостью. Является новый класс литератов – людей праздной формы и праздного художества, не имеющий ничего общего с народом и его потребностями. Народ, коснеющий в невежестве и в угнетении бедности.

Все устали. Общество ждет какого-то нового слова. И вот, в такую-то пору является, будто бы откровение человечеству, новое слово талантливого, одушевленного писателя. В увлекательной форме, с необыкновенным искусством, он проповедует французам, что все бедствия, от коих страждут они, происходят не по их вине, не по грехам человеческим, не по слабости человеческой природы, но должны быть поставлены в вину самому обществу: – оно развратило их и испортило. Стало быть, требуется не преобразовать только учреждения общественные, в течение времени испортившиеся; но требуется создать новое общество, основав его на отвлеченных началах разума. «Да здравствует разум!» Действие нового учения оказалось поразительное, и роковое заблуждение, овладев умами, распространилось с необыкновенною быстротою. Его усвоили себе все недовольные настоящим порядком вещей: и высшее сословие благородных, и среднее сословие. Все обрадовались возможности обличения злоупотреблений, в которых все сами повинны были; все возложили на монархию, их же руками созданную и направленную, ответственность за общественное зло. Новое учение встречено всеми с восторгом, который в среднем сословии вскоре принял характер фанатизма.

Учение Жан-Жака Руссо стало великою силой и образовало школу, в коей воспиталось все молодое поколение. Оно выросло на ложном, фанатически усвоенном понятии о первородном совершенстве человеческой природы. Из этой-то основной лжи извлечены работою логической мысли три вывода, три догмата новой веры, имевшие роковое влияние на все последующие поколения.

Во-первых, учение это, основываясь все-таки на мнимом природном расположении человека к добру, отринуло решительно и догматически всякое принудительное действие на волю всякого человека, хотя бы и малолетнего. Вот основание той свободы, о коей мы ныне столько слышим. Свобода провозглашена священным достоянием человечества не только в интересе каждого отдельного лица, но и в интересе всеобщем. Обществу предоставлялось положиться на веру в благодетельное действие природной склонности человека и ожидать самых счастливых последствий от действия безграничной свободы. Догмат этот можно назвать догматом систематической свободы: он отрицает решительно законность родительской власти, религиозной мысли и власти государственной, то есть отрицает все те силы, кои, по закону Десяти Заповедей, призваны управлять свободой человеческой, сдерживать ее и направлять к добру. Сколько ни причинил бедствий человечеству этот лживый догмат, он служит еще по сей день главным артикулом веры во всех политических и общественных спорах. На нем основывается, его прославляет преимущественно всякая оппозиционная партия, – но увы! она же пренебрегает и забывает его, как только сама достигает власти.

Из первородного совершенства вытекает и другой вывод. Как скоро в обществе, сколько-нибудь сложного состава, начинается разделение труда и образуются отдельные профессии, – так, вместе с тем, оказывается неравенство между состояниями – всех и каждого. В благоустроенном обществе это неравенство образует известную иерархию сочленений, происходящую прежде всего и вполне естественно, от неравенства природных способностей, достоинств и личного труда. Но кто признает первородное совершенство, тот по тому самому принуждается уже отрицать и неравенство способностей, по крайней мере, способностей нравственных, т. е. существенно важного элемента в общественном устройстве. С этой точки зрения, самым добродетельным человеком представляется тот, кто мог пользоваться наибольшею свободою в своем развитии, ибо все люди без различия одинаково способны к тому же самому. Итак, всякое общественное неравенство между творениями одинаково прямыми и добрыми есть ни что иное, как несправедливость, которую следует искоренить. Правда, что сам Руссо видно принужден был житейским опытом отступить в этом отношении от логических последствий своей доктрины. В его рассуждении «О причинах неравенства состояний» встречаем такую фразу: «Неравенство, почти ничтожное в состоянии природном, приобретает силу и возрастает по мере развития наших способностей и успехов ума человеческого, получает затем устойчивость и становится законным посредством учреждения собственности и законов». Этими словами оправдывается у учителя существование общественной иерархии; но школа пошла далее своего учителя в логическом развитии основной его мысли и установила в решительном смысле догмат предопределенного равенства между людьми в обществе. Вот другое излюбленное заблуждение нашего времени.

Третье заблуждение – самое роковое, самое ужасное, – и его кровавые плоды на виду у всех нас.

Если человек добр и справедлив по природе, если единственною причиною зла полагается общество, то выбора нет, – надо истребить общество, чтобы положить конец злу и беспорядку. Следствие такое: всякий, – если только видит вероятность успеха, – не только в праве, но обязан истребить общество со всеми его порядками, дабы оно могло вновь само собою устроиться по началам разума. Вот существо третьего догмата о праве мятежа против общества.

И вот, мы спали, спали князья и бояре, спали чиновники, спали мудрецы, спали добрые и благочестивые люди посреди ежедневных житейских забот; а в эту пору, ночью, пришел враг и посеял плевелы. И вот, они выросли перед нами – и надобно ждать до дня жатвы…