Между клизмой и харизмой - читать онлайн книгу. Автор: Самвел Аветисян cтр.№ 15

— Грек? — В сауне гранд-отеля «Европа» Ярдов впервые узнал, что греки тоже православные. — Любишь баню?

— Lubish. — Грек был тощ и белес, вроде и не грек вовсе. От ярдовских расспросов он втянул голову в плечи и стал еще мельче.

— А в России что делаешь?

— Equipment, ravioli ^[8]. — Грек кое-как объяснил на смеси русских и английских слов, что продает оборудование для производства равиолей, которое после нехитрых переделок может производить пельмени и вареники.

Наутро после знакомства с греком Ярдов вызвал меня к себе и рассказал сон. Ему приснилось, что в шахтерском поселке, в бурьяне за отчим домом, на ветру скрипела кривобокая черная баня, до окон вросшая в землю. И к бане приближался тощий и белый, как пар, человек. В руках он нес липовый веник и горшочек с жаркими пельменями.

— Сон, прикинь, вещим оказался. Вчера я с ним мылся в бане.

— С кем?

— С греком. — Ярдов на миг задумался, а потом спросил:

— Жена твоя лепит или покупает пельмени?

— Покупает, конечно. Когда ей лепить с тремя детьми?

— Даю тебе неделю, нет, три дня, срочно исследуй мне рынок пельменей: кто, что, сколько, почем? — Ярдов, когда замышлял новый проект, излучал ярость и нетерпение. — Продам магазины, займусь производством. В пельменях навара больше.

Из исследования, проведенного на скорую руку, выяснилось, что славный наш город не доедает в день аж триста тонн пельменей. Вот такой вот отложенный спрос. При этом чуть ли не три четверти потребляемого продукта лепится вручную. Неизбалованный наш потребитель имел крайне куцый выбор: пельмени «Богатырские» да вареники «Студенческие». И все это в заиндевевших картонных пачках, которые надо было встряхивать, чтобы проверить, не слиплось ли содержимое.

Ситуация на рынке сильно смахивала на описанную в хрестоматийном анекдоте про обувщика, отправившего двух своих сотрудников в Африку изучить рынок и телеграфировать, стоит ли туда входить. Первый через неделю написал: рынка нет — все ходят босиком. Второй: рынок огромен — все ходят босиком.

Опрос выявил также, что мечтательный наш потребитель желает есть пельмени исключительно из мяса молодых бычков и нежных телок. Мы, само собой, предложили ему такие пельмени. Но лишь в рекламе — наглой и возбуждающей. И в виде сочных женских ягодиц. На деле же в наших пельменях, кроме жилистой пашины с хрящами и косточками, не было ничего. И это в лучшем случае. А чаще всего в них плавала смесь говяжьего жира, сои и крахмала.

— Нам нужен крутой бренд. — Ярдов уже несколько дней ходил по офису одержимый проектом. — давай, армяшка, думай! Запустишь пельмени, отпущу летом на волю.

Окрыленный нежданной милостью Ярдова, я бодро взялся за проект: распределил задачи среди коллег, настроил их на аккордную работу, объявил конкурс на лучшее название для будущего бренда. А чтобы был стимул, с согласия Ярдова учредил приз для победителя — фотоаппарат Canon EOS500. Суперкрутой и модный. Но приз так и не разыграли. Присланные названия были безнадежно скучными и тривиальными.

— Миша, полный завал. Время идет, а названия нет. Разумеется, бренд — не просто название, а ценность. — Я заглянул к Гонцову в комнату обсудить предварительные итоги.

— Зачем тогда паришься? — справедливо возразил Миша.

— Но шлют всякое барахло. Какие-то там «Сытные», «Домашние», «Ручные» и чуть ли не «Дрессированные».

— А если «Чемпионские»? Есть же «Богатырские», почему не быть «Чемпионским»?

— Тогда уж ЧМО — Чемпион Мясных Объедков, — грустно пошутил я. — эх, договориться бы с Макаревичем и назваться «Смаком».

— Размечтался. Еде мы и где Макар? И по деньгам не потянем. Но было бы круто. У передачи огромный рейтинг.

Разговор с Мишей забылся, как только я вышел от него. Утром разбудил звонок. Звонил водитель Ярдова Серега. Огромный, под два метра увалень, добродушный и ленивый, словно мохнатый медведь, он был по совместительству еще и телохранителем Ярдова.

— Босс просил вас, это вот, побриться, надеть костюм и, это вот, галстук. Через полчаса, это вот, я заеду отвезти вас в аэропорт.

— Не понял. Куда, это вот, отвезти и зачем, это вот? — В разговоре с Серегой ко мне неизбежно прилипало его «это вот».

— В аэропорт вы, это вот, с ним летите в Москву.

— Зачем?

— Не сказал, это вот.

Пока Серега подъезжал, я набрал Гонцова разузнать хоть что-то. Оказалось, Миша проболтался Ярдову про «Смак», и мы летим в Москву на переговоры с Макаревичем. Но как удалось Ярдову так быстро выйти на Макаревича и договориться с ним? Просто офигеть!

На встречу мы опоздали. Искали ресторан «Три пескаря». Искали в районе ИТАР-ТАСС у Никитских ворот, а он оказался в левом крыле здания АПН на Зубовском бульваре. Горбатый подвал ресторана был забит до отказа и гудел, как Помпеи в предпоследний день. Приглушенный свет и мерцающий в полутьме аквариум с морскими обитателями придавали месту байронический характер. Нас провели к столу, предупредив, что Макаревич вот-вот будет. А пока мы ожидали певца, метрдотель по имени Люсьен знакомил нас с меню и винной картой.

— Рыба, как видите, у нас живая. Она ловится прямо в зале и жарится непосредственно на ваших глазах. — В белых шелковых перчатках и бархатной бабочке Люсьен был неестественно любезен.

— И что, можно сейчас подойти и выловить вон того осетра руками? — изумился я.

— Зачем руками? Мы дадим вам сачок. Впрочем, намедни у нас ужинала Клаудиа Шиффер и не могла никак поддеть рыбу сачком. Но ей галантно помог мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, поймав стерлядь голыми руками, — похвастался Люсьен.

— Что есть из горячего? — Ярдов раздражался всегда, когда ему приходилось общаться с представителями не его, так сказать, сексуальной ориентации.

— Я рекомендую Consomme d’Or из даров моря. Наш шеф мсье Мишель Бальбарани добавляет в это блюдо настоящее сусальное золото, отчего суп приобретает теплый золотистый оттенок. Свежие креветки и лангустины он смешивает с обжаренными кусками лосося, севрюги, палтуса и рыбы-соль. Потом заливает это анисовым ликером Pastis и поджигает. Блюдо подается с хрустящими гренками O’Gratin, украшенными алыми лепестками роз.

— Слышь, неси поскорее. Жрать охота. — Ярдов с трудом сдерживал раздражение.

— Но прежде предлагаю отведать салат «Богач», — Люсьен продолжал источать пра-а-тивную любезность. — в нем воедино сошлись раковые шейки и нежная фуа-гра. Либо возьмите виноградные улитки, фламбированные коньяком Hennessy и портвейном Sandeman.

— Неси все и вот это еще. — Ярдов ткнул на блюдо с хрустящим названием Crustaces et le crabe.

Макаревич опоздал на час.

— Дружище, правильно ли я понимаю? Ты хочешь производить пельмени, так? — Мы пили третью бутылку сотерна, а Макаревич все не мог понять, что хочет от него Ярдов.