Помор - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Большаков cтр.№ 41

Чуга кивнул:

— Это дело. А то, поговаривают, сиу выходят на тропу войны. ^[111]

— Я тоже что-то такое слыхал.

— Давай тогда собираться…

Сборы вышли недолгими, уже к вечеру обе «конестоги» двинулись по улице и вскоре покинули Абилин. За городом, в чистом поле, стояло два десятка фургонов, паслись лошади. Стоянка походила на цыганский табор — женщины готовили на кострах, помешивая в котелках сытное варево, мужчины степенно разговаривали о видах на урожай, о конях, индейцах, источниках воды. Дети, как водится, шалили и путались под ногами.

— Кто тут крайний до Калифорнии? — осклабился Беньковский. — Я за вами!

Подъехав, Федор спросил, не покидая облучка:

— Куда направляетесь?

Осанистый мужчина в шляпе с короткими полями, в чёрном жилете, напяленном на ярко-красную рубаху, и в мешковатых штанах, заправленных в сапоги, прокашлялся сначала для пущей важности, а после стал держать ответ:

— На Сакраменто!

— Нам по пути, — спокойно сказал Чуга. — Не против, если мы присоединимся?

— А сами-то откуда? — состорожничал осанистый.

— Проездом из Техаса.

— Тогда милости просим! — обрадовался мужик в красной рубашке. — А то я тут один, кто на Старом Западе ^[112] бывал! Остальные все с Востока, жизни тутошней не знают…

— Узнают, — усмехнулся помор. Спрыгнув на землю, он протянул руку: — Теодор Чуга. Просто Тео.

— Кэп Гриффин. Я капитан этого каравана. ^[113] Думаю, выступим завтра с утра.

— Отлично, — кивнул Фёдор и дал знак бакерам: распрягайте!

Два десятка семей, больших и малых, собрались на окраине Абилина — дальше просто не дошли железнодорожные пути. Многие из них оставили позади, на Востоке, родственников, жилища, работу, позволявшую сводить концы с концами. Все они захотели резко изменить свою судьбу — разбогатеть, вырваться из того жизненного тупика, в который людей загоняет скромный достаток. Никто из них не представлял себе, каких трудов будет стоить жизнь на Западе, и насколько она опасна. Сами устремления переселенцев были весьма туманны, а понятия расплывчатыми. Да и как мог, к примеру, сапожник из Филадельфии или плотник из Питтсбурга знать и понимать старательское ремесло? Но им было достаточно того, что где-то далеко-далеко, в благословенной Калифорнии, золото валяется просто под ногами — зачерпнёшь воды в кофейник из ручья — и обязательно самородок выловишь…

А спорить с этими людьми, убеждать их в наивности помышлений было бы простой тратой времени — переселенцев вела вера, Великая американская мечта. У каждого своя, она питала надежды переселенцев и заряжала бодростью робкие сердца. И зачем таких отговаривать? Уж если они решились бросить всё, чтобы идти за счастьем, стало быть, нашли-таки в себе силы изменить течение бытия. Быть может, и обретут то, что искать взялись? А уж Запад каждому отмерит по вере его…

Побродив по лагерю, кивая незнакомым людям, волею случая ставшим ему попутчиками, помор обошёл нещадно дымивший костёр, куда малоопытный переселенец набросал сырых ветвей, и оказался рядом с новеньким фургоном, на козлах которого сидел грустный негр и строгал палочку ножом. Восемь крепких миссурийских мулов, составлявших упряжку, паслись неподалёку.

Обличье чернокожего показалось Чуге смутно знакомым, но тут из-под тента выглянула молодая женщина. Фёдор по привычке поклонился слегка, касаясь шляпы, и замер. Это была Марион.

Первой узнала его девушка. Она медленно спустилась на землю, не зная, куда ей руки девать. Марион то поправляла причёску, то складывала ладони, словно умоляя о чём-то, а после застонала и бросилась Федору навстречу.

— Тео! — вскрикнула она, хватая Чугу за руки. — Тео… Господи, как же я рада вас видеть, если бы вы только знали! Как мне вас не хватало… — Девушка охнула, протягивая руку к подживавшим ссадинам на щеке у помора и замирая в нерешительности. — О, боже, кто вас так?

— Пустое, — проворчал Фёдор. — Они своё получили. Сполна. А где ж…

Миссис Дэгонет длинно и тоскливо вздохнула, возвращаясь к собственным неурядицам.

— Гонт нам подло отомстил, — сказала она с горечью. — Сперва-то всё было хорошо, как в лучших домах, пока Роуэлл не затеял какую-то аферу на бирже, да ещё и деда в неё втянул. Дед говорил потом: «Мы возомнили себя то ли „медведями“, то ли „быками“, ^[114] а оказались ослами!» Гонт разорил Роуэлла. У мужа не осталось ни цента, зато долгов — куча! Тем же вечером он застрелился…

— Соболезную, — обронил Чуга.

— А, не стоит, — устало отмахнулась Марион. — Я тогда, конечно, поплакала немножко, но не потому вовсе, что стала вдовой. Просто мне было ужасно жаль себя. Опера, театры, званые обеды… Какое там! Деду пришлось продать свой особняк, чтобы расплатиться с кредиторами, и переехать в маленький домик на Лонг-Айленде, где он теперь и живёт с тётей Элспет. Шутит даже… Я, говорит, вырос в нищете, а теперь будто в молодость вернулся! Вот так… — вздохнула она и усмехнулась. — И отправилась миссис Дэгонет в дальние края… Я написала дяде Джубалу в Калифорнию, он очень обрадовался, стал зазывать меня к себе, всё расписывал тамошние красоты, обещал устроить мою жизнь и даже выдать замуж за достойного человека. Всё объяснил подробно — куда ехать, что брать с собой…

— Так вы одна, что ли, добирались сюда? — нахмурился Федор.

— Нет-нет, что вы! Зебони со мной.

В это время за спиной Чуги раздался радостный голос:

— Миста-ар! Вот это да!

Фёдор обернулся и протянул руку Зебу, тот схватил её обеими и потряс с большим чувством.

— Мир тесен, Зеб!