Взлеты и падения великих держав - читать онлайн книгу. Автор: Пол Кеннеди cтр.№ 190

Еще более значимым для становления Китая как великой военной державы было чрезвычайно быстрое развитие его ядерных технологий. Хотя первые китайские испытания произошли еще во времена Мао, он публично критиковал ядерное оружие, предпочитая доблести «народной войны»; при Дэн Сяопине, напротив, руководство изо всех сил стремится как можно быстрее включить Китай в ряды современных военных государств. Уже в 1980 году Китай испытывал межконтинентальные баллистические ракеты с дальностью действия в 7000 морских миль (охватывающей не только весь СССР, но и часть территории США) ^{1034}. Годом позже одна из его ракет вывела на орбиту три космических спутника, а значит, он обладает технологией производства многозарядных боеголовок. Большинство ядерных сил Китая наземные, причем средней, а не большой дальности; но теперь к ним добавились новые ракеты с многозарядными боеголовками, и, возможно, самым значительным шагом (с точки зрения ядерного сдерживания) является флот ракетных субмарин. С 1982 года Китай проводит запуски баллистических ракет с подводных лодок и работает над улучшением как дальности, так и точности. Есть также сообщения о китайских экспериментах с тактическим ядерным оружием. Все это подкрепляется масштабными исследованиями и нежеланием замораживать разработку ядерного оружия в соответствии с международными соглашениями, поскольку это было бы выгодно нынешним великим державам.

В противовес этим свидетельствам военно-технологической силы можно легко указать и на сохраняющиеся признаки слабости. Всегда существует значительный временной разрыв между производством первых прототипов оружия и серийным выпуском испытанных моделей; это особенно справедливо для страны, не располагающей огромными капиталами или научными ресурсами. Тяжелые неудачи, такие как возможный взрыв подводной лодки при попытке запуска ракеты; отмена или замедление военных программ; отсутствие опыта производства металлических сплавов, современных реактивных двигателей, радиолокационного и навигационного оборудования и средств связи все еще затрудняют движение Китая в сторону реального военного равенства с СССР и США. Его ВМФ, несмотря на учения в Тихом океане, еще далек от того, чтобы считаться «флотом голубой воды» (то есть способным действовать на просторах мирового океана), а его ракетные подводные лодки еще долго будут отставать от атомных субмарин «большой двойки», вкладывающей огромные средства в разработку гигантских типов (классов «Огайо» и «Альфа»), которые могут погружаться глубже и идти быстрее любых своих предшественников ^{1035}. Наконец, нельзя не вспомнить о финансовой стороне вопроса, ведь до тех пор, пока Китай тратит примерно одну восьмую от оборонных бюджетов сверхдержав, ему не удастся достичь полного паритета с ними, а значит, он не может планировать обзавестись всеми видами оружия или подготовиться к любой мыслимой угрозе.

Тем не менее даже существующие военные возможности Китая позволяют ему иметь гораздо более значительное влияние, чем несколько лет назад. Улучшения в области подготовки, организации и оснащения обеспечат КНР более надежную, чем в последние два десятилетия, позицию для противодействия региональным соперникам, таким как Вьетнам, Тайвань и Индия. Даже военное преимущество Советского Союза теперь не будет столь подавляющим. Если противоречия в Азии приведут к русско-китайской войне, то руководство в Москве может счесть политически нецелесообразным санкционировать мощные ядерные удары по Китаю из-за реакции мирового сообщества, а также из-за непредсказуемости американского ответа; но если все-таки случится ядерный конфликт, то перспектива «гарантированного» уничтожения Советами китайских ракет наземного и (особенно) морского базирования, прежде чем Китай успеет ответить, становится все менее вероятной. С другой стороны, в случае традиционных боевых действий советская проблема останется острой. То, что Москва всерьез рассматривает возможность войны, подтверждается развертыванием около пятидесяти российских дивизий (в том числе шести-семи танковых) в двух военных округах к востоку от Урала. И хотя можно предположить, что такие силы способны дать отпор семидесяти или более китайским дивизиям, дислоцированным в приграничной зоне, их превосходства вряд ли хватит для решительной победы, особенно если китайцы выиграют время за счет пространства, чтобы ослабить последствия советского блицкрига. По мнению многих наблюдателей, сегодня можно говорить о «примерном паритете», «равновесии сил» в Центральной Азии ^{1036}, и если это действительно так, то стратегические последствия выходят далеко за пределы монгольского региона.

Но самый важный аспект боевой мощи Китая в долгосрочной перспективе прослеживается совсем в другом, а именно в удивительно стремительном росте китайской экономики за последние несколько десятилетий, который, скорее всего, сохранится и в будущем. Как отмечалось в предыдущей главе, еще до коммунистической власти Китай имел серьезные производственные мощности, хотя это и скрадывалось огромными размерами страны, преимущественно крестьянским составом населения и негативными последствиями войн и гражданских конфликтов. Создание марксистского режима и наступление мира внутри страны позволило резко увеличить объемы производства, а государство стало активно поощрять как сельскохозяйственный, так и промышленный рост, хотя иногда (например, при Мао) это делалось причудливыми и контрпродуктивными методами. В 1983 — 1984 годах один наблюдатель отмечал, что «с 1952-го ежегодные темпы роста в промышленности и сельском хозяйстве Китая достигли примерно 10 и 3% соответственно, а общего роста ВНП — 5–6% в год» ^{1037}. Даже если эти цифры далеки от успехов ориентированных на экспорт азиатских «торговых государств» вроде Сингапура или Тайваня, они все равно весьма впечатляющи для столь большой и густонаселенной страны, как Китай, и легко транслируются в значительную экономическую мощь. К концу 1970-х годов, согласно расчетам, китайская индустриальная экономика была сопоставима (или даже превосходила) советскую и японскую образца 1961 года ^{1038}. Кроме того, стоит еще раз заметить, что эти средние темпы роста были достигнуты несмотря на период так называемого большого скачка (1958–1959), разрыв с Россией и отвод советских фондов, ученых и проектов в начале 1960-х годов, а также несмотря на потрясения культурной революции, которая не только затруднила промышленное планирование, но и почти на целое поколение подорвала всю образовательную и научную систему. Если бы не эти события, общий китайский рост оказался бы еще быстрее; это косвенно подтверждается тем фактом, что за последние пять лет реформ Дэн Сяопина сельское хозяйство росло в среднем на 8%, а промышленность — на 12% в год! ^{1039}

Аграрный сектор не только открывает перед Китаем широкие возможности, но и в значительной степени остается его слабым местом. Восточноазиатские методы орошаемого рисоводства чрезвычайно продуктивны с точки зрения урожайности на гектар, но исключительно трудоемки, что затрудняет переход, скажем, на крупномасштабные механизированные формы сельского хозяйства, используемые в американских прериях. Тем не менее поскольку сельское хозяйство обеспечивает свыше 30% ВВП Китая и в нем занято 70% населения, то упадок или просто замедление в этом секторе стали бы тяжелым бременем для всей экономики, как это зримо произошло в Советском Союзе. Проблему усугубляет перенаселенность. Китай и так уже пытается прокормить миллиард человек, имея лишь 250 млн. гектар пахотных земель (для сравнения: США с их 230 млн. человек населения располагают 400 млн. акров сельхозкультур) ^{1040}; удастся ли ему прокормить еще 200 млн. китайцев к 2000 году, не увеличивая зависимость от импорта продуктов питания, который негативно сказывается на платежном балансе и таит в себе стратегические издержки? Трудно получить однозначный ответ на этот важный вопрос, в том числе потому, что разные эксперты указывают на разные аспекты. С одной стороны, традиционный китайский экспорт продовольственных товаров постепенно снижается на протяжении вот уже трех последних десятилетий, а в 1980 году Китай даже ненадолго стал неттоимпортером ^{1041}. С другой стороны, китайское правительство выделяет огромные научные ресурсы на достижение «зеленой революции» по индийской модели, а поощрение Дэн Сяопином рыночных реформ, наряду со значительным повышением закупочных цен на сельхозпродукцию (без повышения ее стоимости в городах), привело к огромному скачку в производстве продуктов питания за последние полтора десятилетия. В период с 1979 по 1983 год, когда почти вся остальная часть земного шара страдала от экономического кризиса, 800 млн. китайцев в сельской местности увеличили свои доходы примерно на 70%, а по потреблению калорий почти сравнялись с бразильцами и малайцами. «В 1985 году китайцы произвели на 100 млн. тонн зерна больше, чем десять лет назад, что является едва ли не самым внушительным приростом в истории» ^{1042}. По мере того как население множится и включает в свой рацион все больше мяса (из-за чего требуется дополнительно увеличивать производство зерна), задача обеспечения этого растущего потребления усложняется, ведь площадь доступных посевных земель остается ограниченной, а рост урожайности, вызванный применением удобрений, скоро неизбежно замедлится. Тем не менее имеющиеся данные свидетельствуют, что с этой частью своей сложной эквилибристики Китай пока справляется довольно-таки успешно.