Счастливый мозг. Как работает мозг и откуда берется счастье - читать онлайн книгу. Автор: Дин Бернетт cтр.№ 10

Вместо того чтобы счесть эту встречу совершенно бесполезной, я решил расспросить профессора Чемберса о других проблемах фМРТ, чтобы не сделать новых ошибок. Профессор оказался очень доброжелательным и общительным человеком, готовым раскрыть все проблемы современной нейровизуализации и психологии в целом. Он даже написал книгу «Семь смертных грехов психологии» ^{31}, посвященную совершенствованию современной психологической науки.

У фМРТ есть ряд особенностей, которые помешали бы эффективно использовать этот аппарат для эксперимента по выявлению центра счастья. Во-первых, как уже говорилось, это дорого. Поэтому исследования с помощью этого метода должны быть относительно короткими, с ограниченным количеством участников. Это серьезная проблема: чем меньше участников, тем меньше уверенность в полученных результатах. И наоборот: чем больше испытуемых, тем выше «статистическая достоверность» ^{32} результатов и уверенность в их ценности.

Представьте себе игральную кость. Вы бросаете ее 20 раз, и в 25 процентах случаев выпадает шестерка. То есть шестерка выпала пять раз. Вы можете решить, что это вполне вероятно, однако полученный результат не кажется вам значимым. А теперь предположим, что вы бросаете кость 20 тысяч раз, и в 20 процентах случаев выпадает шестерка. То есть шестерка выпадала пять тысяч раз. Вот это уже удивительно. Вы можете предположить, что с вашей игральной костью что-то не так, что в ней смещен центр тяжести или какая-то другая проблема. То же самое относится к психологическим экспериментам: наблюдать один и тот же эффект или результат у пяти людей интересно, но если участников будет пять тысяч, то это, возможно, крупное открытие.

В научном смысле проводить эксперимент на одном человеке, как собирался сделать я, совершенно бессмысленно. Хорошо, что я узнал об этом заранее.

Затем профессор Чемберс объяснил, что из-за высокой стоимости повторяются лишь немногие эксперименты. А ведь ученые должны публиковать позитивные выводы («Мы сделали открытие!», а не «Мы пытались что-то обнаружить, но нам не удалось»). Для развития карьеры и получения грантов нужно печатать статьи в журналах, где их прочтут коллеги и не только. Но чтобы показать, что полученный результат – не случайность, эксперименты нужно повторять. К сожалению, находясь под сильнейшим давлением, ученые предпочитают переходить к другим исследованиям и новым открытиям. Интересные результаты часто остаются неподтвержденными ^{33}, особенно когда они получены с помощью фМРТ.

Даже если бы мне удалось провести свой эксперимент, мне нужно было бы повторять его снова и снова. И даже в этом случае я не получил бы необходимых данных. Тут возникает еще одна проблема.

Данные, полученные с помощью фМРТ, не так однозначны и ясны, как об этом пишут в научно-популярных изданиях. Во-первых, мы говорим о том, какие части мозга «активны» во время исследования. Но, как указал профессор Чемберс, «это полная чепуха. Все части мозга постоянно активны. Так он работает. Вопрос заключается в том, насколько более активны определенные участки и действительно ли они значительно более активны, чем в обычном состоянии».

Даже по прежним стандартам вам нужно определить, какие пятна на сканере «значительны» для вашего исследования. И это непросто, когда речь идет о столь неопределенном вопросе, как активность отдельных участков мозга ^[7]. Для начала давайте разберемся: что считать «значительным» изменением активности? Если все участки мозга постоянно демонстрируют колеблющуюся активность, то насколько она должна возрасти, чтобы мы считали изменение значительным? Какого порога ей надо достичь? В разных исследованиях этот показатель может быть разным. Это все равно что прийти на концерт современной мегазвезды и попытаться определить самого рьяного ее поклонника, прислушиваясь к восторженным крикам. Выявить самого громкоголосого можно, но сделать это очень непросто.

Эта сложность, по словам профессора Чемберса, ведет к другой:

– ФМРТ порождает проблему, которую мы называем «степенью свободы исследователя». Люди часто не понимают, как анализировать полученные данные, а порой не знают даже, какой вопрос задать. Они задумываются об этом, лишь завершив свое исследование. Они работают, экспериментируют и сталкиваются с проблемой «расходящихся дорожек». Даже в самых простых исследованиях с использованием фМРТ приходится принимать тысячи аналитических решений, каждое из которых меняет полученный результат. Ученые просто собирают все данные с начала до конца, чтобы выбрать показатель, который окажется полезен.

Дело в том, что существует много способов анализа сложных данных, и одно сочетание подходов приносит результат, а другое нет. Это выглядит нечестно – все равно что стрелять в стену, потом нарисовать мишень там, куда попала бо́льшая часть пуль, и объявить себя метким стрелком. Это не так уж плохо, но ведет совершенно ложным путем. Представьте, что от попадания в мишень зависит ваша карьера и успех – и предложенный способ вам доступен. Неужели вы от него откажетесь?

Но это лишь вершина айсберга проблем, связанных с экспериментами с помощью фМРТ. У профессора Чемберса есть возможные ответы и решения: сначала определить методы анализа и лишь потом приступать к экспериментам; обмениваться данными и результатами между группами, чтобы повысить значимость и снизить расходы; менять способы оценки ученых, применяемые при распределении грантов и возможностей.

Все эти решения хороши и ценны. Но ни одно из них мне не помогает. Я шел на эту встречу, надеясь использовать достижения современной технологии для определения точки счастья в своем мозгу. А вместо этого мой мозг загрузили массой проблем передовой науки, отчего я почувствовал себя совершенно несчастным.

Профессор Чемберс вернулся на работу, а я разочарованно поплелся домой. В голове шумело – и не только от двух кружек пива, выпитых за время нашего разговора. Мне казалось, будет довольно легко определить, что делает нас счастливыми и откуда берется счастье. Но выяснилось, что даже передовые достижения техники не смогут дать однозначного ответа. Оказывается, счастье – то, что все испытывают, к чему все стремятся и думают, что понимают, – нечто гораздо более сложное, чем я считал прежде.