Время колоть лёд - читать онлайн книгу. Автор: Чулпан Хаматова, Катерина Гордеева cтр.№ 101

Но я уходила с площади Сахарова с ощущением, что есть люди, которым не всё равно. И, может быть, пока этого достаточно.

ГОРДЕЕВА: Ты знаешь, мы ходили на митинги всегда большой компанией. Но уходили, когда начинались речи со сцены. Нет, на первых двух митингах мы слушали выступающих. Я имею в виду, когда выступали Парфёнов, Улицкая, Юра Сапрыкин, Миша Шац и Таня Лазарева. А потом их оттеснили политики. И со сцены стали к чему-то призывать, за что-то агитировать. А у всех у нас невосприимчивость, сформировавшаяся еще в годы застоя, к словам, которые произносятся с трибуны, но не соответствуют происходящему в реальной жизни. И еще я думаю, что недоверие нашего поколения ко всему, что касается политической активности, неприятие политики как способа жизни, аполитичность как жизненное кредо во многом помешали протестным событиям тех лет стать чем-то действительно важным и переломным в историческом смысле. Знаешь, какой день протеста был самым прекрасным: акция “Белый круг” в феврале две тысячи двенадцатого года. Тогда все оппозиционно настроенные люди вышли на Садовое кольцо с белыми цветами, шарфами или лентами и взялись за руки. Тогда никакие речи не звучали, но было ощущение, что всё и в самом деле, по крайней мере в эту минуту, в наших руках. Тем более что держались-то за руки в основном знакомые или через одного знакомые люди. Я, помню, оказалась на Садовом между Андреем Лошаком с одной стороны и Кириллом Серебренниковым с другой. Теперь один сидит под домашним арестом. Другой агитирует за Навального. Увы, взявшись за руки, историю не меняют.

ХАМАТОВА: А я стояла с Таней Лазаревой и Мишей Шацом. Таня теперь уехала жить в Испанию. Но в тот день кругом и верно было много прекрасных людей. В этом не было политики. В этом была надежда, ты права.

ГОРДЕЕВА: Что происходит дальше? Ты можешь рассказать полностью и подробно всю эпопею с записью предвыборного ролика?

ХАМАТОВА: Да. Только я не буду называть имен людей, с которыми мне пришлось разговаривать. Не из-за страха, а из какой-то внутренней порядочности, во-первых. А во-вторых, половину из них я лично не знаю и не помню, как их зовут.

ГОРДЕЕВА: Хорошо. Итак, тебе начинают звонить…

ХАМАТОВА:…и сразу предлагают записать ролик в поддержку Владимира Путина. Но я не могу принять решение и не отвечаю ни “да” ни “нет”. И уезжаю на гастроли в Киев, где даю большое интервью журналисту телеканала “1+1” Ткаченко. Мы с ним довольно откровенно и спокойно говорим о том, что происходит с фондом, что происходит в России, о многом другом. Это конец января двенадцатого года. Но интервью удивительным образом выйдет в эфир во время скандала с моими предвыборными роликами за Путина, в нем будут изменены вопросы журналиста, переставлены местами ответы, поменяется контекст. Телевизионщики проанонсируют это интервью как якобы первое, которое я дала после записи ролика, что абсолютная неправда.

ГОРДЕЕВА: Вернемся к твоему ролику.

ХАМАТОВА: Возможно, ты и тем более другие люди не поверят, но я уверена, что, судя по разговорам и действиям, теми людьми, которые предлагали мне сняться в этом ролике, двигало настоящее желание стабильности. Их пугала ситуация возможного хаоса, разбушевавшихся страстей. Их главным аргументом тогда было “не раскачивайте лодку”; сейчас я понимаю, что они меня обманули. Сейчас, когда на улицах люди в форме избивают детей, выходит, что “лодку раскачивает” именно власть. Это горько, это, в конечном счете, приведет, как мне кажется, к необратимым последствиям, и очень важно для меня лично, что это противоречит всему тому, о чем мне говорили, убеждая принять участие в предвыборной кампании.

ГОРДЕЕВА: Даже если мы будем исходить из презумпции благородства желаний этих людей, это не оправдывает их методов. Они же угрожали тебе!

ХАМАТОВА: Мне никто ни разу не угрожал.

ГОРДЕЕВА: Что они у тебя отберут фонд, отберут больницу, не будут перечислять деньги…

ХАМАТОВА: Откуда такая информация, Катя? Вот как всё было на самом деле: мне звонят люди, с которыми я сотрудничаю, которых я уважаю, которые много сделали полезного для фонда, но от которых лично моя жизнь никак не зависит. Ну, может быть, зависит как-то косвенно, но я и не такое проходила, в каких только “черных списках” не была. Звонят и говорят: “Начинается президентская кампания. Нам важно записать ваше обращение на видео. Вы можете говорить всё что угодно”, – говорят они мне. И начинают обходиться со мной как с хрустальной вазой. Они не давят, не настаивают, не предлагают сценария или готового текста: “Как вам будет удобно, мы ничего не требуем, это будут ваши личные слова, сделаете так, как посчитаете нужным”.

ГОРДЕЕВА: То есть это было твое право решать, что говорить, и только твое решение – записывать или нет?

ХАМАТОВА: Да. Это было мое решение, ничье больше, никто меня не пугал и мне не угрожал. Я считаю, что, поскольку мы живем (или думаем, что живем) в демократическом обществе, каждый человек имеет право поступать так или иначе, принимать те или иные решения. Я убеждена, что действия государства, которые можно обозначить словами “строительство клиники имени Димы Рогачёва”, заслуживают благодарности. Это строительство было сопряжено с огромной тратой человеческих ресурсов, моих в том числе. Так что я, в отличие от многих других людей, знаю, сколько сил было положено на эту стройку. И я считаю, что это – огромное событие в жизни моей Родины, за которое не грех сказать “спасибо”. Точка.

ГОРДЕЕВА: Тут тебе возразят, что это…

ХАМАТОВА: Обязанность государства.

ГОРДЕЕВА: Совершенно верно.

ХАМАТОВА: Да. Такая же “обязанность государства” стоит во дворе Каширки с гнилыми полами, с обветшавшим оборудованием. Недострой с четвертьвековым стажем.

ГОРДЕЕВА: Ну, значит, здесь государство не выполнило свои обязательства, а здесь – выполнило. Вопрос в том, надо ли за это говорить спасибо. Это, знаешь, как извечный спор всех родителей: надо ли ребенку говорить “спасибо”, если он сходил на горшок?

ХАМАТОВА: Да. Всегда. Он совершил хороший поступок.

ГОРДЕЕВА: Так.

ХАМАТОВА: Неумение говорить “спасибо” погубит всё наше общество.

ГОРДЕЕВА: Хорошо. Спрошу по-другому. Надо ли, чтобы “спасибо” говорила именно ты. Или возьмем шире: зачем вмешивать в политику людей, по определению от нее далеких? Если в стране нет ярких политиков, способных зажечь народ, то это не проблема “мастеров культуры” и не вы должны ее решать.

ХАМАТОВА: Власти пользуются инструментами, которые достались им исторически. И Ельцин так же поступал, и все те, кто были до него. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я налаживала в стране политический процесс? Он таким мне достался. И детям, которые лечатся в больнице, он тоже достался именно таким. Ни они, ни я не виноваты.

ГОРДЕЕВА: В отличие от них, ты можешь сказать: “Нет”. Ты можешь не участвовать в политике.