Иероглиф зла - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 22

Несмотря на то что лодочник поставил катер вплотную к берегу, все японские студенты живо сняли обувь и, проигнорировав трап, с плеском прыгнули в воду. Наоко и Марико тут же стали брызгаться друг в друга, при этом смеясь и что-то восклицая на японском языке. Парни от них не отставали, один из них – то ли Акио-кун, то ли Хадзимэ-кун – едва не споткнулся и не упал в воду, что сопровождалось бурным всплеском веселья. Лодочник смотрел на честную компанию как на сумасшедших, сбежавших из психбольницы. Наконец веселые студенты вспомнили про свои рюкзаки, взяли сумки и вышли на берег.

После взаимных приветствий мы направились к нашему лагерю. По дороге сэнсэй что-то спрашивал у гостей из Страны восходящего солнца на японском языке, но мне удалось перевести немногое. В частности, я поняла, что Кузьмин интересуется, как они доехали, на что вся компания дружно ответила «ий дэсё», что означало «хорошо». Вероятнее всего, сэнсэй рассказал им про расписание фестиваля и о том, что должно проходить в пятницу, то есть сегодня. Судя по оживленным возгласам ребят, им было все интересно и абсолютно вся программа приводила их в полный восторг. Наверняка они постараются успеть везде и принять участие абсолютно во всех мастер-классах, подумала я про себя. То, что японцы – невероятные трудоголики, я прекрасно знала, но также они и не прочь повеселиться, это даже обязательная часть любого корпоратива. Вроде если ты вместе с другими сотрудниками не пьешь сакэ и не поёшь в караоке, это считается дурным тоном, и за неумение развлекаться из престижной японской фирмы могут даже уволить.

Мы подошли к шатру нашего «Японского квартала», и это вызвало новую бурю веселья японских студентов. Наоко и Марико принялись расхваливать фигурки оригами и свитки с иероглифами, Акио, Хадзимэ и Харуо стали разглядывать веера и зонтики. Как будто они в аудитории всего этого не видели! К нашей компании подошла Эби-сан и спросила у сэнсэя:

– Гохан-о хосий дэс ка?

На что и Кузьмин, и веселые японцы наперебой закричали: «Тотэмо хосий-дэс!»

Как перевела мне фразы возникшая не пойми откуда Маргарита, Эби интересовалась у Кузьмина, не против ли он отведать риса, или еды, что тоже обозначает слово «гохан», а японские студенты заверили повара, что очень хотят есть.

Я была полностью с ними солидарна – как только речь зашла об ужине, я опять вспомнила, что дико голодна. Сэнсэй, у которого и маковой росинки во рту не было за все время нашего отъезда из Тарасова, тем не менее проявил железную выдержку, сперва посмотрел на часы, сверил расписание и только потом сообщил, что мы как раз успеем поужинать до открытия фестиваля. Я вздохнула с облегчением: до официального разрешения Кузьмина я уже смирилась с мыслью, что сегодня поесть мне не удастся.

Японцы вели себя так, словно не ели как минимум неделю. Они гурьбой окружили кастрюлю, где варилось что-то аппетитное, и, постоянно издавая возгласы на японском языке, протянули свои миски Эби-сан. Девушка не растерялась от такого натиска, видимо была приучена к темпераменту восточных людей. Однако, когда сэнсэй подошел к котелку вместе с тарелкой, японские студенты, как по команде, расступились и пропустили Кузьмина вперед. Когда Эби-сан наполнила тарелку преподавателя, японцы, точно вышколенные солдаты, одновременно согнулись в поклоне и хором проговорили: «Итада кимас!» – что переводится обычно «Приятного аппетита», но дословно означает «я ем». Маргарита коротко пояснила мне, что такого пожелания, как в русском языке, в японском не существует, вместо этого они утверждают, что едят, и этим, видимо, желают приятной трапезы окружающим. Однако, как я успела заметить, японцы пропускают вперед только старшего по званию и статусу человека. В остальном у них нет понятия, что мужчины должны уступать женщинам – сейчас я лицезрела, как Хадзимэ-кун лезет вперед со своей тарелкой, игнорируя Марико-сан, которая, не возмущаясь, молча ждала своей очереди.

Наконец все участники «Японского квартала» получили по своей порции горячего риса с овощами и уселись на траву в кружок. В японских домах принято трапезничать сидя на полу, подогнув под себя ноги. Спят они тоже не на кроватях, а на циновках, и вообще стараются использовать для повседневного обихода как можно меньше мебели. Маргарита пояснила мне, что популярный нынче стиль «японский минимализм» произошел именно оттуда, так как в японских домах отсутствует нагромождение всевозможной мебели, вдобавок ко всему условия жизни там являются спартанскими. Так, дома не отапливаются, поэтому в холодное время года часто приходится мерзнуть. Японцы-то к этому привыкли, а вот для туристов из других стран подобные условия кажутся тяжелыми.

А вот поесть жители Страны восходящего солнца любят, несмотря на то что питаются маленькими порциями. Все студенты ели рис палочками, сэнсэй, Эби и Аюми тоже проигнорировали ложки и вилки. Я не стала даже пытаться последовать их примеру – у них-то это получается ловко, а вот я с непривычки возилась бы очень долго. Маргарита сказала мне, что тоже взяла палочки, но сейчас доставать их и изображать из себя японку девушке не хотелось – слишком тяжелый и суетливый выдался день, вдобавок ко всему она, как и остальные, очень проголодалась. Рис показался мне божественно вкусным, хотя привкус у него был необычный. Наверно, Эби-сан добавила какую-то специфическую приправу или пряность, но в целом блюдо получилось питательным и невероятно ароматным.

Мы опустошили всю кастрюлю, хотя еды было так много, что казалось, останется и на завтрак. Некоторые, в том числе Ален и Дима с Леной, попросили добавки, японцы, не стесняясь, умяли по несколько порций. Глядя на Наоко с Марико, аппетитно поглощающих горячее, я диву давалась – и как в них это все помещается! На вид обе девушки были стройные, даже худощавые, а ели, как здоровые парни. Или за время активного отдыха и экскурсий нагуляли аппетит, кто их знает. Может, у себя в Японии они сидят на какой-нибудь хитрой диете, а в России решили оторваться по полной.

Когда наша трапеза подошла к концу, сэнсэй попросил Аюми зажечь газовую горелку и вскипятить воды для чая. Устроить торжественное чаепитие мы успевали – до открытия фестиваля оставалось около получаса, и пренебречь чайной церемонией, а точнее, ее подобием в полевых условиях, Кузьмин не мог.

На природе даже горький японский чай показался мне довольно сносным, и я без всяких капризов выпила сразу две чашки. Японцы, по обыкновению, пришли от чаепития в полный восторг и не уставая нахваливали чудесный аромат и вкусовые качества напитка. Наконец, когда чайник опустел и все почувствовали себя сытыми и довольными, сэнсэй объявил, что пора переместиться к главной сцене, на открытие фестиваля.

К тому времени, как мы подошли к месту основного действия, вокруг сцены уже толпился народ. На фестиваль съехалось человек сто, не меньше. Играла какая-то легкая музыка, очевидно Жанна готовилась к торжественной речи. Наша группа заняла место подальше от колонок, чтобы не оглохнуть и в то же время видеть происходящее действо.

Постепенно музыка стихла, и на сцену вышла черноволосая Жанна Рубашкина, или Кали, как она себя называла. Кали в индийской мифологии – черная богиня, и Маргарита коротко пояснила, что Жанна выбрала такой псевдоним давно, еще когда занималась проведением полигонных ролевых игр, столь популярных в Подмосковье. Со временем ролевое движение в Тарасове сошло на нет, и Жанна переквалифицировалась в организатора фестивалей, на которые собиралось куда больше адекватного народа.