Венедикт Ерофеев: посторонний - читать онлайн книгу. Автор: Илья Симановский, Михаил Свердлов, Олег Лекманов cтр.№ 69

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Венедикт Ерофеев: посторонний | Автор книги - Илья Симановский , Михаил Свердлов , Олег Лекманов

Cтраница 69
читать онлайн книги бесплатно

Однако прав, вероятно, был и Владимир Муравьев, полагавший, что Ерофеев существовал «в советской действительности как рыба в воде» [644]. Автор «Москвы — Петушков» знал и хорошо понимал именно и только эту действительность, ему, перефразируя знаменитое сравнение из Льва Толстого, лишь в советской действительности было «покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате» [645]. Это константное ощущение, впрочем, совершенно не мешало Ерофееву безо всякой приязни относиться ко многим сторонам советской реальности [646].

И разумеется, как мы уже видели, это не мешало Ерофееву близко дружить со многими инакомыслящими интеллигентами, например с теми же супругами Делоне. Ирина Делоне (Белогородская) вспоминает, как в благодарность за обретенный паспорт «Веничка решил по-своему отблагодарить» ее «и отвел в самое свое грибное место в абрамцевском лесу»: «И произошло еще одно чудесное чудо: я грибы собирать не умею и ничего в них не понимаю, кроме того, что вкус в них нахожу. А тогда, заблудившись в молодом ельничке, я нашла гигантский белый гриб без единой червоточинки. Будучи отнюдь не уверена, что такой шедевр природы может быть съедобным, я стала кликать Веничку, чтобы показать ему находку. Реакция Ерофеева меня поразила. Он был страшно возмущен, обижен и тут же попытался сбить с меня спесь: „Только в результате невежественного приседания ты могла найти этот гриб“. И потом дулся на меня всю дорогу. Тогда я предложила Веничке переложить гриб в его, почти пустое, лукошко. Он согласился и сразу же подобрел. И тут же решил возвращаться не короткой дорогой через лес, а окольным путем, по которому гуляют дачники. Все встречные ахали да охали, а Веня этим молчаливо гордился». Рядом с Вадимом Делоне запомнил Ерофеева в 1975 году Юрий Романеев, впервые встретившийся со своим однокурсником по МГУ после 1957 года: «И это Веня Ерофеев? Этот столь потрепанный жизнью человек и стройный юноша Черемушек и Стромынки — одно лицо? Но ухватки все Венины. Вот Вадим Делоне беседует с Б. А. Успенским, а проходящий мимо Ерофеев обращается к Вадиму: „Делоне, ну что ты, Делоне?“ — с явным удовольствием произнося мягкие согласные [д’] и [н’] в этой фамилии. После собрания Веня познакомил меня со своей женой (второй) Галей, пригласив в их пустую квартирку (комнату?) в центре Москвы. Жаловался на безденежье, тогда как издания его поэмы стали появляться за границей. Запомнилось, что Веня и Галя нежно обращались друг к другу: „девочка моя, мальчик мой“…» [647]

В ноябре 1975 года Вадим и Ирина Делоне эмигрировали в Париж. «Веня мне много рассказывал про Вадика, как он рыдал, прощаясь с Абрамцевым, с „родной землей“: припал к земле, начал плакать, прощался навсегда, — со слов Ерофеева сообщает Елена Энгельгардт. — Вадим вообще не хотел уезжать. Да и человек он был эмоциональный» [648]. Супругов Делоне Ерофеев попросил представлять его авторские права за границей и уже в следующем году начал получать гонорары за издания и переиздания «Москвы — Петушков». «По приезде в Париж в начале 1976 года я заключила договор с французским издательством Albin Michel. По контракту издательство должно было передавать мне часть доходов от продажи ерофеевской книги. Я регулярно получала подробные отчеты, а деньги передавала Ерофееву с оказиями. Доллары посылать было опасно, поэтому мы ездили в Швейцарию, где можно было поменять валюту на рубли. Переводчица при правительстве Франции (милейшая Ирина Зайончек) часто приезжала к Ерофееву с деньгами, вещами и книгами (хотя по советским законам дело это было незаконное), и он нам об этом сообщал», — вспоминает Ирина Делоне (Белогородская). «Они пересылали горы роскошных альбомов по музеям мира, — рассказывает Сергей Шаров-Делоне. — Их потом спокойно сдавали в комиссионных, которые принимали, потому что к ним нельзя прицепиться — это не политика. Альбом „Музей Прадо“ или „Лувр“. Это была возможность перевести деньги».

В сентябре 1978 года Ерофеев писал мужу и жене Делоне: «Милые ребятишки-делонята <…> Я почти не вылезаю из Абрамцева. Прочел ваши 24 страницы, 20 Вадимовых и 4 Ирининых. Я и раньше-то догадывался, что у вас там <…> все не так элементарно, но чтоб до такой степени — не приходило в голову. И втройне благодарен, что еще выкраиваете время на меня и на все издательские чепуховины, выкраиваете из ирининой сказочной занятости и из мытарств Вадимчика» [649]. В одном из ответных писем Вадим Делоне поздравлял Ерофеева с юбилеем: «В день твоего сорокалетия обещаюсь исправно опрокинуть чего-нибудь сорокоградусного. Ирка целует тебя и Галину. Привет и поклон тебе от Вик<тора> Нек<расова> и проч<их> людей с „понятием“» [650]. Между прочим, в том же 1978 году именно от Вадима Делоне получил эмигрантское издание «Москвы — Петушков» Сергей Довлатов, который в одной из своих радиопередач 1989 года высказался о ерофеевской поэме так: «…я прочел „Москву — Петушки“ уже на Западе, уже не как запретный плод, без этого крамольного привкуса. И, должен сказать, навсегда полюбил эту ясную, лаконичную и остроумную книгу. Я помню, как в Корнельском университете беседовал я с одним американским молодым славистом, и он меня спросил: „Могу я отметить, что одним из лучших современных прозаиков вы считаете Венедикта Ерофеева?“ Я сказал: „Нет, ни в коем случае. Не одним из лучших, а лучшим, самым ярким и талантливым“. Конечно, это очень трудно и даже не умно пытаться установить, кто лучше всех в России пишет прозу, это все-таки не стометровка и не штанга. Но, с другой стороны, помимо шкалы плохой — хороший — замечательный и самый лучший, есть шкала чуждый — приемлемый — близкий — родной, и вот по этой субъективной шкале Ерофеев и кажется мне лучшим современным писателем, то есть самым близким, родным. И делают его таковым три параметра его прозы: юмор, простота и лаконизм» [651].

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию