Самураи. Первая полная энциклопедия - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Шпаковский cтр.№ 131

И все-таки положение женщин в Японии эпохи самураев в определенной степени было лучше, чем у женщин в Европе эпохи рыцарей! В период Хэйан, например, женщины играли очень важную роль во взаимоотношениях между аристократическими кланами, выступая в качестве посредников между ними. Дочь безоговорочно подчинялась родителям даже после замужества, поэтому через замужнюю дочь ее семья оказывала влияние на семью зятя. Например, она гостила у своих родителей и… получала от них инструкции относительно того, что именно сказать своему мужу, и, соответственно, тот через нее же и таким же образом передавал ответ. Уже в то время в японском обществе вдова могла унаследовать поместье и состояние мужа. В период Камакура (XII–XIV вв.) женщина, принадлежавшая к сословию самураев, имела право явиться ко двору и потребовать защиты ее прав на наследство. При камакурском бакуфу существовал особый чиновник, разрешающий споры из-за наследства. Правда, потом за соблюдением прав женщин следить перестали. Несмотря на это, женщины спешили в Камакура через всю страну, чтобы добиться справедливости; в этом опасном путешествии их сопровождали приближенные и слуги, и вот тогда-то они так же, как и самураи, могли носить меч. Некоторые вдовы самураев яростно защищали от посягательств унаследованные поместья и командовали отрядами своих вооруженных слуг.

На севере Кюсю, кстати, точно так же, как и в средневековой Европе, существовало немало женских монастырей и святилищ. В древние времена суеверные японцы поклонялись целому пантеону богинь, подобному греческому, а религиозными обрядами руководили верховные жрицы. Упоминания о жрицах можно найти и в источниках, относящихся к концу периода Муромати (XIV–XVI вв.). Это обстоятельство делает возможным предположение, что на протяжении всей истории страны общество на севере Японии было более патриархальным, в то время как на юге преобладал матриархат. Интересно отметить, что на юге Японии развивалось в первую очередь земледелие и выращивание риса, требовавшее «женской руки», в то время как жители севера занимались в основном охотой, хотя со временем эти различия, вызванные естественно-географической средой, и выровнялись под воздействием социальных обстоятельств.

Нужно отметить, что в любом иерархическом обществе всегда находились сильные духом и решительные женщины, стремившиеся к власти и добивавшиеся ее любыми путями. После смерти Минамото Ёритомо его вдова Масако сумела войти в бакуфу с помощью своего отца Ходзё Токимаса. В сущности, Масако пользовалась большей властью, чем даже ее отец, так как занимала очень почетное положению вдовы сёгуна и матери его сына. В период Муромати жена сёгуна Асикага Ёсимаса по имени Хино Томико стала самой богатой и влиятельной женщиной Японии. Правда, в период Сэнгоку, с конца XV и до середины XVI века, когда судьбу провинций решала только лишь военная сила и экономическая мощь, женщины постепенно утратили власть. Последней из плеяды влиятельных женщин-правительниц Японии была Ёдогими, мать Тоётоми Хидэёри, которая покончила с собой в 1615 году вместе со своим сыном, когда замок Осака сдался Токугава Иэясу.

Да, женщины в Японии были полностью подчинены мужчинам, подчинены настолько, что… сами выбирали своим мужьям наложниц и вели переговоры с хозяйками «веселых домов» о стоимости оказанных им услуг. Однако где, в какой стране мира их положение от этого отличалось? Пышными были свадьбы и европейских феодалов, и русских бояр, ну а владыки-многоженцы были известны как на Западе, так и в допетровской Московии. Но там это носило характер исключительности, тогда как в Японии и разводы (почти немыслимые в христианской Европе, где правом на расторжение брака папой пользовались разве что исключительно короли!), и наложницы, не говоря уже о гомосексуальных отношениях, никого не удивляли и считались абсолютно естественным делом! Причем последние практиковали даже не столько сами самураи, сколько… буддийские монахи в монастырях, о чем отец Франциско Ксавье в своем письме в штаб-квартиру ордена иезуитов сообщал еще 5 ноября 1549 года: «Похоже, что миряне здесь совершают гораздо меньше грехов и больше слушают голос разума, чем те, кого они почитают за священников, которых они называют бонзами. Эти [бонзы] склонны к грехам, противным природе, и сами признают это. И совершаются они [эти грехи] публично и известны всем, мужчинам и женщинам, детям и взрослым, и, поскольку они очень распространены, здесь им не удивляются и [за них] не ненавидят.

Кесаи Эйсен (1790–1848) Типичная сюнга.

Те, что не являются бонзами, счастливы узнать от нас, что это есть мерзкий грех, и им кажется, что мы весьма правы, утверждая, что они [бонзы] порочны и как оскорбительно для Бога совершение этого греха. Мы часто говорили бонзам, чтобы не совершали они этих ужасных грехов, но все, что мы им говорили, они принимали за шутку, и смеялись, и нисколько не стыдились, услышав о том, каким ужасным является этот грех.

В монастырях у бонз живет много детей знатных вельмож, которых они учат читать и писать, и с ними же они совершают свои злодеяния. Среди них есть такие, которые ведут себя как монахи, одеваются в темные одежды и ходят с бритыми головами, похоже, что каждые три-четыре дня они бреют всю голову, как бороду» ^[49].

Конечно, подобная «толерантность» на первый взгляд весьма удивляет, а кого-то может просто шокировать. Но все познается в сравнении, и чем в этом плане лучше «оборотная медаль» отношения к сексу у нас на Руси, где святые отцы церкви и их последователи любые формы интимных контактов приравнивали к блуду. При этом не был исключением и секс между супругами, состоящими в законном браке, и освященном церковным же таинством! Более того, непонятно, зачем в требнике XV века в «Сказе как подобает исповедовать» около 95 % текста было посвящено выпытыванию подробностей интимной жизни исповедующегося. Ну а само начало исповедального чина было таково: «Как, чадо и братие, впервые растлил девство свое и чистоту телесную осквернил, с законною женою или с чужою… Како в первых растлил девство свое: блудом ли или с законною женою, ибо блуд бывает всякий?» Вот с таких вопросов исповедь у нас в то время и начиналась, причем исповедник не просто спрашивал о грехе вообще, он требовал подробного рассказа о каждом из видов прегрешений, в которые включались практически все известные на сегодняшний день извращения и просто способы разнообразить сексуальную жизнь. Все остальные грехи умещались в одной короткой фразе: «А после этого всех спросить об убийстве, и о воровстве, и о захвате золота или кун». А вот более позднее примерное «Исповедание женам» из требника уже XVI века: «И наузы (амулеты, считавшиеся проявлением язычества!) на себе носила, и осязание своими руками тайных уд у своего мужа и у чужих, и целовала их, и у себя также повелевала. И со ближним в роду в любодеянии и в прелюбодеянии блудила всяким содомским блудом, на них взлазила и на себя вспускала, и созади давала, и в задний проход давала, и язык в рот вдевала, и во свое лоно язык влагать давала, и у них тако же творила… Блудила на девицах и над женами, на них взлазила и на себя вспускала блудити, и целовала их во уста, и за груди, и в тайные уды с похотию до истечения похоти, и своею рукою сама во свое тело блудила» ^[50].