Живая душа - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Максимов cтр.№ 75

На спиртовке можно было приготовить кофе и, сидя у широкого подоконника, неспешно пить ароматный напиток, хрустя солёными сухариками, вслушиваясь в первозданную тишину и любуясь тревожной красотой белой ночи и Белым морем. С его многочисленными, плоскими, изумрудными на сероватом фоне воды островами…

Месяца через два, в одну из таких (отнюдь уже не белых) ночей, в большом, гулком лабораторном корпусе мы с Наташей остались совсем одни, явившись туда к полуночи, чтобы записать очередные замеры суточного опыта.

После того, как промежуточные результаты были внесены в полевые дневники, я предложил ей пойти отдохнуть.

– А если разоспитесь (мы отчего-то никак не могли окончательно перейти на «ты») и вам невмоготу будет подняться к четырём, я сниму показания и своих и ваших опытов, – добавил я, решив после её ухода прикорнуть на раскладушке. Тем более что не только раскладушку, но и будильник я принёс в лабораторию ещё с вечера.

– Вы знаете, Игорь, в последнее время мне отчего-то почти никогда не хочется спать. Точнее, я долго не могу уснуть. Может быть, виною тому стали эти промелькнувшие белые ночи, сбившие мой привычный биологический ритм? Поэтому, если не возражаете, я хотела бы остаться. Могу, кстати, по рецепту моего отца приготовить кофе. Тем более что у меня здесь в шкафу есть и кофейные зёрна, и ручная кофемолка. Надеюсь, вы с нею справитесь. Она у меня такая капризная и подчиняется только сильным рукам. Впрочем, – спохватилась Наташа, – если вы хотите отдохнуть, – взглянула она на угол раскладушки, торчащий из-за шкафа, – я уйду. – И вид у неё в этот миг был такой очаровательно-беспомощный, что ею нельзя было не залюбоваться. И только заноза совести не больно кольнула где-то внутри при рассеянном, впрочем, воспоминании о Маргарите.

– Ой, – всплеснула руками Наташа. – Наверное, это выглядит со стороны так ужасно, то, что я вам предлагаю. В девятнадцатом веке меня бы осудили за это общественным презрением.

– Значит, мы имеем определённые преимущества, живя в последней четверти двадцатого века, – подбодрил я её.

– Возможно, – неопределённо и как-то очень задумчиво ответила она, подойдя к шкафу и доставая оттуда пакет с кофейными зёрнами, небольшую турку и кофемолку с маленьким деревянным выдвижным ящичком, в котором намолотого кофе хватало как раз на две порции.

Когда я начал молоть зёрна, с достаточным усилием производя равномерные круговые движения причудливо изогнутым металлическим рычажком, по комнате распространился чудесный бодрящий запах настоящего кофе. И мне отчего-то припомнились маленькие, уютные, без навязчивого, как в операционной, яркого света и громкой музыки, кафе в Старом городе Таллина. Где мы подолгу любили сиживать за чашечкой кофе с ликёром «Старый Таллин», с очаровательной девушкой Инной Мартоя, естественной блондинкой с бледно-голубыми глазами, умудрившейся перевести на эстонский язык (с его четырнадцатью падежами!) несколько моих, увы, ещё не совершенных, на теперешний мой взгляд, стихотворений. В одном из которых, впрочем, было две неплохих строки, особенно нравящихся эстонцам:

Мне казалось тогда, что у нас с Инной было или вполне могло быть (встречайся мы почаще, а не раз – два раза в год) что-то большее, чем дружба, которой я, впрочем, очень дорожил. Я думаю, что с моей стороны это было состояние некой предвлюблённости… Как об этом, когда любовь ещё не стала ловушкой, хорошо сказано в «Моцарте и Сальери», в «Маленьких трагедиях» Пушкина: «Влюблён не очень, но слегка…» Вот что-то подобное и я испытывал к Инне.

Наташа подожгла спичкой фитиль стеклянной спиртовой горелки, с прилаженной к ней самодельной (из не очень толстой проволоки) подставкой. Всыпав в турку кофе, она залила его водой из-под крана и поставила над синеватым огоньком, который своим пламенем весело и беззаботно облизывал её закопчённое, пузатенькое дно. Фитиль спиртовки горел почти бесшумно, и его спокойное маленькое пламя привораживало к себе взгляд.

Как только вода закипела, Наташа приподняла турку, чтобы кофе не успело сплыть. А затем капнула в неё из пипетки каплю холодной воды, отчего кофе осело, а по комнате распространился его неповторимый, дразнящий аромат.

Наташа разлила кофе по чашкам, добавив в мою маленькую ложечку спирта.

– А себе? – спросил я, указывая головой на колбу со спиртом, которую она ещё не успела убрать в шкаф.

– Я – только кофе. Со спиртом, как говорит мой отец, это мужской напиток. Кстати, и пить его надо с кусковым сахаром, вприкуску, очень маленькими глотками. – Сказав это, она выложила из бумажного пакета в чистую чашку Петри несколько неправильной формы кусков сахара. Свой кусок мы сначала макали в кофе, а затем откусывали от побуревшего и ставшего уже не твёрдым конца, запивая сладость одним – двумя глотками крепкого, горьковатого кофе. Было действительно вкусно и как-то очень необычно. Может быть, из-за спирта. Может быть, из-за необычайности обстановки. А, может быть, и из-за компании. Да, верно сказал Блок: «Сотри случайные черты, и ты увидишь – мир прекрасен!» И это действительно так. В любой обыденности можно найти что-то удивительное. Особенно если пьёшь кофе за полночь с очаровательной юной девушкой. И нет по отношению друг к другу никаких обязанностей и обязательств. А есть только неясное чувство, которое не определилось, поскольку мера любви нам неведома…

– Наташа, как вы думаете, – прервал я молчание, но по-прежнему глядя на Белое море, – возможна ли любовь с первого взгляда?

– Теоретически – да, – ответила она, тоже глядя в окно.

– А практически?

– Вряд ли. Я думаю, что такое возможно, в лучшем случае, со сто первого взгляда. В противном случае «сооружение» будет непрочным и недолговечным.

– А ты, Наташа, оказывается, совсем не романтик, – обернулся я к ней.

– Пожалуй, – согласилась она, по-прежнему не отрывая взгляд от окна.

– А как вы думаете, Наташа, – снова перешёл я на привычное «вы», – успели мы с вами за эти месяцы обменяться сотней взглядов?

– Не знаю, – тихо ответила она, и я заметил, что керамическая чашечка кофе в её руке слегка подрагивает. – Я думаю, – тоже обернулась она ко мне, поставив чашку на подоконник, – влюбиться быстро можно, а вот быстро полюбить – навряд ли. Это процесс не простой.

– Наташа, мы с вами биологи. Пытаемся постичь законы природы и даже самой жизни, а не знаем ответа на такой, казалось бы, простой вопрос: «Где и в чём мера любви?» Вы не находите это странным?

– Я думаю, что этот вопрос совсем не простой. Возможно даже, – она не договорила и, взяв с подоконника чашку (рука у неё уже не дрожала, как будто бы она сумела за это короткое время что-то решить для себя), сделала несколько маленьких глотков, вновь устремив свой взор на море. – Впрочем, всё это к нам не имеет никакого отношения, – закончила она, весело посмотрев на меня.

Несмотря на свой юный возраст, Наташа была девушкой серьёзной и к любому вопросу подходила основательно. Это чувствовалось по всему.