Живая душа - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Максимов cтр.№ 46

На всех японских рыбаках, снующих по Сангарскому проливу невдалеке от нас, были поверх непромокаемой робы одеты яркой расцветки – красные, жёлтые со светящимися люминесцентными полосками – спасательные жилеты. Рыбаки белозубо улыбались, восхищённо смотрели на высокую, задумчиво стоящую у борта Зину. Что-то кричали, приветливо махали руками, кивали головами.

От этих улыбок, весёлых голосов, яркого света в душе начинало вызревать ощущение неведомого и нечаянно подаренного праздника.

– Ишь, вырядились в спасжилеты, – недовольно пробурчал старпом, стоящий рядом с нами. – Это они ведь специально нам под нос своё старьё суют. Если заденем – они страховку приличную получат… За наш счёт. Мы поэтому теперь и лоцмана ихнего для прохождения пролива берем. Чтобы он, в случае чего, подтвердил, что мы в столкновении не виноваты. Вон он, в рубке, рядом с капитаном стоит, – кивнул старпом наверх и закончил: – Смотри ты, ну прямо как солнышко весь в улыбке расплылся…

– А Зинка-то, гляди, прям картинка, – через некоторое время продолжил старпом. – И вырядилась-то как! Киноактриса – ни дать ни взять. Это она специально, чтобы боцмана позлить. Какие-то у них странные давние и непонятные отношения, – задумчиво проговорил он и тут же в полную силу легких заорал: – Ну, куда, куда вот он лезет на своей скорлупке, разломим ведь пополам

Судно чудом избежало столкновения с маленькой юркой шхуной. Я взглянул наверх. Лоцман на мостике уже не улыбался, впрочем, как и наш капитан… Судно по-прежнему осторожно, словно на ощупь, продолжало двигаться по «широкому проспекту» Сангарского пролива…

Я перевёл взгляд на Зину и убедился, что с того момента, когда на палубе появился боцман, она действительно как будто расцвела. Загадочная улыбка не сходила с её губ. Ветерок шевелил её волосы. И, несмотря на свой немыслимый наряд, она была действительно необычайно хороша. Что-то таинственное, необычное, непостижимое угадывалось в ней. Наверное, так выглядела Клеопатра во время своего триумфа въезжающая в Рим.

– Приветик! – помахала она рукой, заметив мой взгляд, и игриво подмигнула, в очередной раз загадочно улыбнувшись.

Утро третьего дня экспедиции застало нас уже в Тихом океане. Япония осталась за кормой. И среди этого серовато-зелёного бескрайнего водного простора сейчас было действительно тихо, спокойно, умиротворённо и в то же время как-то очень одиноко. В это утро я, пожалуй, впервые реально ощутил, что наш «корабь», казавшийся таким большим и несокрушимым у причальной стенки, мал и беспомощен, как щепка, в этом почти бездонном, беспредельном океане. И было одновременно радостно и грустно оттого, что мы держим курс теперь на север, к своим родимым берегам – лежбищу котиков на Командорских островах. Быть может, перелётные птицы с таким же чувством возвращаются домой, побывав в экзотических южных странах. Правда, мы перепутали сроки, сменив весну на осень…

На следующий день океан перестал быть тихим. Судно попало в шторм.

Из ходовой рубки было видно, как нос корабля то зарывался в бушующие пенистые необъятные валы волн, то круто задирался вверх. И тогда казалось, что судно, подобно дрессированной собачке, пытается в каком-то испуге встать на задние лапки. И ещё было ощущение, что в такой момент, находясь на гребне огромной волны, оно может просто переломиться надвое, не выдержав тяжести передней части, на какое-то время зависавшей в воздухе. Океанская вода скатывалась по красной палубе могучими потоками, уходя по боковым проходам за рубку. А через минуту судно снова зарывалось в воду.

Лица капитана и второго помощника (шторм пришёлся на его вахту) были серьёзны, сосредоточенны, но спокойны. И глядя на них, тревога постепенно покидала и меня, а штормовые «качели» становились обыденным привычным делом.

– Пожалуй, стоит переждать за Итурупом, – склонившись над картой, проговорил капитан. – Шторм, похоже, усиливается.

– Меняем курс? – откликнулся второй помощник.

– Да, – чётко ответил капитан и, указав стоящему за штурвалом второму помощнику нужный градус, свернул карту и вышел в дверь, ведущую из рубки в его каюту. Вернувшись оттуда, нехотя цедя слова, будто раздумывая вслух, проговорил: – Заодно и рыбы заготовим на весь рейс. Кета как раз прёт на нерест.

В рубку, в тельняшке и чёрных флотских брюках с морским ремнём, грузно поднялся из коридора начальник рейса Николюк.

– Почему судно изменило курс? – обратился он к капитану.

– Шторм усиливается. Надо куда-то спрятаться, – пружинно раскачиваясь на ногах, ответил тот. – Заодно и рыбы заготовим для команды. Разрешение, как вы знаете, у нас на это есть. Идём к Итурупу, ближайшему от нас острову Курильской гряды. Он нас от шторма и прикроет.

– Предупреждать надо, – насупился Николюк, будто только что проснувшийся.

– Не успели, – спокойно ответил капитан и вдруг раздражённо добавил: – Посторонних прошу покинуть рубку! – обернувшись ко второму помощнику, скомандовал: «Вызовите на мостик первого штурмана!»

Начальник рейса, недовольно сопя, отчего его обвислые усы, кажется, опустились ещё ниже, стал осторожно спускаться вниз. Я нехотя, крепко цепляясь за поручни, последовал за ним тем же путём, по то и дело уходящим из-под ног ступеням лестницы, ведущей в коридор.

Часа через два качка заметно уменьшилась. А с правого борта из неплотного тумана стал прорисовываться, весь в сочной, промытой недавним дождём, зелени, – прямо-таки изумрудный остров. А ещё через какое-то время качка прекратилась вовсе.

Выйдя на блестящую скользкую палубу, я невдалеке увидел быструю, неширокую речку, которая как-то игриво стремила свои чистые светлые воды между зелёных сопок к океану, разбавляя тяжёлую свинцово-серую воду его, делая её более светлой в месте своего впадения. И это более светлое пятно срезанным конусом «лежало» на поверхности воды. И в этом «конусе» я разглядел несколько гладких, лоснящихся от воды голов тюленей. А когда они, испуганные шумом спускаемой якорной цепи, заныривали, я увидел их пятнистые шкуры, определив по окрасу, что это ларги.

«Пасутся у устья, на мелководье караулят рыбку, идущую из океана на нерест, в верховья реки».

Неожиданно откуда-то выглянуло невидимое до сей поры солнце, разбрызгивая тёплый золотистый свет на воду, деревья, высокую траву, гигантских размеров листья лопухов, гладкую, блестящую прибрежную гальку.

– Скучаешь, студент? – услышал я за спиной голос Зины.

Обернувшись, но ничего ещё не успев ответить, увидел, как на палубу из двери, расположенной под ходовой рубкой, упругой, мягкой походкой леопарда вышел боцман.

– Посторонись! – грубо толкнул он меня плечом, подходя к лебедке для спуска шлюпки, у которой я стоял.

– Пойдем ко мне, Игорёк, – положив руку на моё плечо, предложила Зина. – В картишки сыграем, на желания. Я тебе на судьбу погадаю. Счастливая, завидная, чувствую, судьба тебя ждёт, – громко, как говорят актёры, закончила она. И я понял, что все эти слова предназначались не мне, а боцману, который спокойно и задумчиво глядел на море, на остров, на плавные накаты волн. И казалось, что был в этот момент не здесь, на борту судна, а где-то очень далеко, в каких-нибудь неведомых странах, а может быть, даже на пиратском корабле, мчащемся по сини вод под всеми парусами, с развевающимся чёрным флагом, к лёгкой своей добыче, Ганзейскому коггу.