Еще один десантник встал, не скрывая своих противоречивых эмоций:
— Вы не верите, что мы способны спасти ее и захватить станцию?
— Верю. Сам бы я точно этого не сумел. — Брендон усмехнулся. — Спросите мелиарха Чац.
— Пасти его вам придется не столь неусыпно, как вы полагаете, — слабо улыбнулась та, — но не давайте ему в руки предметы, которые желательно сохранить в целости.
В ответ раздался взрыв смеха, но Панарх заговорил снова, и все умолкли.
— Однако я все-таки, возможно, сумею вам помочь. Это и есть военная причина, на которую я ссылался. Наша близость с капитаном Вийей создала между нами своего рода телепатический канал, действующий в узком диапазоне. Я надеюсь, что она обнаружит меня и передаст мне станцию, — но на случай, если все пойдет не так гладко... — Он сделал паузу, усмехаясь вместе с другими при одной мысли, что какой-либо план способен осуществиться гладко. Этим они платили освященную вековой традицией суеверную дань закону Мэрфи. — ...то есть и другой вариант, — продолжил Панарх. — Не знаю, как сработает наша с ней связь и сработает ли она вообще, но я, оказавшись на борту станции, все-таки получу доступ к кое-какой тактической информации.
— Она сможет читать мысли врага и сообщать вам их планы?
— Не знаю, — развел руками Брендон. — Неплохо бы, а?
— А что вы дадите взводу, который возьмет в плен Эсабиана?
Смех раздался снова, но тут же заглох — так мрачен вдруг стал Панарх.
— Не надо брать его в плен. Принесите мне его голову. То же относится и к его сыну.
Бенгиат содрогнулась. Эсабиан убил его братьев, Анарис — его отца, но все же вряд ли кому-то из десантников доводилось слышать такой приказ.
— Значит, пощады не будет? — спросил кто-то.
— Должарианцам — нет. Да они и не станут просить пощады. С остальными поступать согласно законам военного времени.
Наступило молчание.
— Больше вопросов нет? Тогда я скажу вам еще одно. — Его лицо стало еще мрачнее. — На Пожирателе Солнц у нас есть союзник, но он не человек. Он называет себя Джаспаром Аркадом.
По собранию пробежал испуганный ропот. Бенгиат переглянулась со своим взводом и снова встала.
— Объясните, пожалуйста, подробнее, ваше величество.
— Я хочу сказать, что Запрет нарушен, и в этом, боюсь, есть часть моей вины. — Десантники в молчании выслушали рассказ Панарха о вирусе-призраке, который он создал, о том, как этот вирус, предположительно, обрел интеллект и послал свой агентский код по каналу гиперсвязи на Пожирателя Солнц. Этот искусственный разум и передал на «Грозный» план станции, запрограммированный теперь в сервоскафандры десанта. — Если кто-то из вас вступит с ним в контакт, в ваших скафандровых компьютерах есть пароль. Общайтесь с ним по своему усмотрению, но не нападайте на него и не мешайте ему.
— Мы должны игнорировать Запрет? — спросил кто-то.
Бенгиат стало муторно. Машины — дело хорошее, если они в тебя не стреляют, но машины разумные? И ведь эту штуковину даже взорвать нельзя, раз она на нашей стороне.
— Нет, но этим вопросом мы займемся по возвращении на Артелион. Вирус, по всей видимости, хочет помочь нам, и если в нем сохранилось хоть что-нибудь из моей программы, Должару он не союзник.
Панарх соскочил со стола и вновь преобразился в правителя Тысячи Солнц.
— В настоящее время всякий враг моего врага — мой друг.
* * *
«ГЛОРИЯ».
СИСТЕМА ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ
— До светила Пожирателя Солнц 237 световых минут, отметка 151. — Голос чистюли-навигатора звучал ровно, как-то странно напоминая интонации Шерлот.
Ука Мип, наблюдая за руками нового навигатора, задала себе вопрос: уж не обучалась ли Шерлот у чистюль когда-нибудь в прошлом? Теперь уж ее не спросишь — она перешла на их корабль, а на ее месте сидит лейтенант-панархист во флотской форме, эксперт в области, носящей название астрогации. Чистюля на борту «Глории»!
Ука покосилась на него. Держится прямо, точно не форма на нем, а футляр. Большие уши, косматые брови, хмурится, когда работает, — но скорость у него будь здоров. Однако он все-таки чистюля, и надо его испытать.
— Эй, лейтенант Омилов. У тебя форма из пластостали, что ли? Или вы тренируетесь, сидя на гвоздях?
Темные глаза глянули на нее без намека на юмор.
— И то и другое. — Ука онемела от удивления, и он добавил: — После этого рейса я одолжу тебе мой гвоздь.
Она прыснула, и Калеб в своем кресле тоже — впрочем, он тут же посерьезнел и объявил:
— Сигнал от келлийского курьера.
Уку радовало, что келли на их стороне. С этими своими тайными скачками, о которых ничто не предупреждает, они были бы опасными врагами.
Она следила за лицом отца, принимающего сообщения от келли на свой пульт. Чистюля рядом с ней сидел спокойно, но все так же прямо. Его руки в ожидании дальнейших указаний капитана не прекращали двигаться по клавишам. Ее пульт был подключен к его, и она видела, что он пробует разные векторы, каждый раз стараясь предугадать следующий ход корабля — на случай, если поступит приказ, который прервет их скучную патрульную службу. Они, конечно, выбрасывают драконьи зубы почти при каждом выходе из скачка, но результатов не видят.
Свисток главного коммуникатора заставил Уку вскинуть голову.
— Говорит Мип, — сказал отец. Его слова транслировались на всю «Глорию». — Поступил сигнал с Пожирателя Солнц. Идем на соединение с флотскими эсминцами «Молот» и «Балейн». Цель нашей операции — отвлечь вражеский сенсорный ряд от запуска десантных катеров через два часа. Навигация, передаю координаты.
Пульт Омилова просигналил. Его пальцы забегали по клавишам, и он ответил:
— Координаты заложены. К скачку готов.
— Как ты это делаешь? — спросила Ука.
Он посмотрел на нее, и она впервые увидела где-то около его глаз намек на юмор, а в его объяснении, к собственному удивлению, не уловила никакой снисходительности:
— Я подключен к специалисту по тактической стандартизации. Это был один из вариантов, предусмотренных им. Ясно было, что нам назовут координаты ближайших астероидов — не могли же нас бросить в скачок через эксклюзивную зону Пожирателя Солнц. — Для иллюстрации он вывел на ее пульт макет, показанный сверху. — Чем больше работы ты делаешь предварительно, тем больше у тебя времени остается на сюрпризы, которые нам преподносит Мэрфи.
— Так вы, чистюли, тоже верите в Мэрфи?
Глаза Омилова на миг стали отсутствующими.
— Еще как. — Он сказал это как-то странно — точно смеясь в душе, но не над Укой, а над собой. — Только дураки не верят в Мэрфи.
Ука, немного смущенная его задумчивым тоном, задала новый вопрос: