– Когда ты говоришь про своих подруг, понятно, что они много для тебя значат. Правильно?
– Да.
– Рано или поздно все узнают, что вы четверо, возможно, как-то связаны с этой фотографией. Это факт, ничего не поделаешь. Если бы у меня были друзья, которые мне дороги, я бы постарался сделать так, чтобы убийца не заподозрил, что у них есть информация о нем. Даже если для этого пришлось бы отвечать на неприятные вопросы.
Ребекка задумалась.
Кивком указала на фотографию:
– По-моему, это просто чья-то выдумка.
– И не кого-то из вас, говоришь. Значит, Джоанна Хеффернан или кто-то из ее подружек. Кроме них в здании никого не было в это время.
– Это вы сказали, не я. Я ничего не знаю.
– А могли они такое придумать?
– Может быть.
– Но зачем?
– Может, скучно было, – пожала она плечами. – Хотели поразвлечься, заварить кашу. И вот вы здесь.
Ноздри раздуваются: поразвлечься. Да уж, Ребекка определенно невысокого мнения о свите Джоанны. С виду кроткая овечка. Но вовсе не такая кроткая внутри.
– А Крис? – спросил я. – Как ты думаешь, кто это сделал?
Ребекка ответила сразу, не задумываясь:
– Парни из Колма. Я думаю, они пробрались сюда целой толпой, хотели устроить розыгрыш, спереть там что-нибудь или раскрасить. Пару лет назад они так же пролезли к нам на футбольное поле ночью, с баллончиками краски, и нарисовали… – Она слегка покраснела и явно не собиралась пояснять, что именно нарисовали. – Думаю, опять собрались устроить что-нибудь в этом роде, а потом подрались, и…
Она плавно развела руки, словно выпуская в пространство образ ночной потасовки.
– А Крис стал бы в таком участвовать? Выбраться ночью из школы, устраивать розыгрыши?
Ребекка отвлеклась, словно вглядываясь в возникшую в памяти картину:
– Да. Он мог.
Голос опять изменился, помрачнел, что ли. Крис Харпер не был ей безразличен. В хорошем смысле или плохом, я не понимал, но чувство было очевидно сильным.
– Если сказать про Криса что-то одно, что бы это было? – спросил я.
– Он был добрый, – неожиданно ответила Ребекка.
– Добрый?
– Как-то раз мы тусовались неподалеку от торгового центра, и мой телефон начал глючить, все фотографии пропали. Парни начали нести всякую чушь, типа “о-о-о, а что там было, фотки твоих…” – Опять покраснела. – Глупости всякие. А Крис сказал: “Дай-ка глянуть”, взял телефон и стал чинить. Эти идиоты со смеху покатывались, а Крису было все равно. Он все исправил и вернул мне телефон.
Тихий вздох. Воспоминания померкли, вернулись на свое место в глубинах памяти. Она опять смотрела на нас.
– Вот о чем я вспоминаю, когда думаю про Криса. Про этот случай.
Для такой девчонки, как Ребекка, такой случай мог много значить. Мог пустить корни и разрастись.
Конвей встала:
– У тебя есть парень?
– Нет.
Мгновенно. Почти презрительно, как будто вопрос был совершенно идиотским, вроде “А у тебя есть космический корабль?”.
– А почему?
– А что, это обязательно?
– У многих есть.
– А у меня нет, – спокойно ответила Ребекка.
Ей было наплевать, что мы подумаем. Нет, это не Элисон и не Орла. Ровно наоборот.
– До встречи, – попрощалась Конвей.
Ребекка сунула в карман мою визитку, кажется сразу же забыв про нее, и ушла.
– Не она, – решила Конвей.
– Угу.
Она не продолжила. Пришлось мне:
– Не сразу получилось.
Конвей кивнула:
– Ага. Не твоя вина. Я тебя неправильно нацелила.
Она отвлеклась, думала о чем-то другом.
– Думаю, в итоге-то получилось. Не страшно.
– Может, и так, – согласилась Конвей. – Ох, хреновое место. Чуть отвлекся – тут же спотыкаешься. Что ни сделаешь, все не то.
Джулия Харт. Учитывая осечку с Ребеккой, по поводу этой Конвей уже не стала сообщать никакой информации, но едва Джулия появилась в дверях, я понял, что в своей компании она за главную. Невысокая, темные кудрявые волосы, норовящие выбиться из тугого хвоста. Чуть плотнее остальных, чуть более выраженные формы; походка, привлекающая к ним внимание. Не красотка – лицо круглое, нос с горбинкой, – но подбородок изящный, маленький, упрямый, и глаза хороши: карие, с длинными ресницами, взгляд прямой и чертовски умный. На Тайное Место не обернулась, но в данном случае иначе и быть не могло.
– Детектив Конвей, – поздоровалась она. Приятный голос, глубже, чем у большинства девчонок, и более сдержанный. Кажется старше своих лет. – Вы уже по нам соскучились?
Остроумная. Это нам на руку, очень даже. Остроумные разговорчивы, где надо и не надо, ради хлесткой фразы могут и проболтаться о важном.
Конвей указала на стул. Джулия села, скрестив ноги. Осмотрела меня с ног до головы.
– Я Стивен Моран, – представился я. – Джулия Харт?
– К вашим услугам. Чем могу быть полезна?
Юным умникам только дай поумничать.
– Можешь сама мне рассказать. О том, что, по-твоему, мне следует знать.
– Например?
– Выбирай. – И я ухмыльнулся, как будто мы с ней давние приятели, сто лет не виделись.
Джулия ухмыльнулась в ответ:
– Не ешьте желтый снег. Не играйте в чехарду с единорогом.
За считаные секунды допрос превратился в милую беседу.
Я чувствовал себя в своей стихии. Вслед за мной расслабилась и Конвей.
– Запомню, – сказал я. – А пока расскажи, что ты делала вчера вечером. Начни с первого учебного периода.
Джулия вздохнула:
– А я-то надеялась, что будет интересно. Как это мы вдруг перескочили на типа самую скучную фигню в мире?
– Ответишь – будет тебе интересное. Может быть. А так – терпи.
Понимающая усмешка.
– Ладно. Вот вам скучная история.
Та же, что у Ребекки: проект, ключ, забытая фотография, перерывы на туалет и поход за мелом, слишком заняты, чтобы интересоваться объявлениями. Ни одного расхождения. Либо правда, либо они очень хорошо подготовились.
Я достал фотографию. Покрутил в пальцах.
– Ты что-нибудь вешала в Тайном Месте?
– Вот еще, – фыркнула Джулия. – Не мое это.
– Точно?
Не отводя взгляда от фотографии:
– Честно, совсем, вот прям никак.