3
– Ты рискуешь и очень сильно. – Мэй разгадала его маневр без труда.
Может, потому, что и сама думала о том же.
– Только один круг – и все. Один круг – и убираемся. На высоте. Зато будем знать, что у них творится…
– Возможно, ваши уже слетали и все знают.
– Возможно. Если у них нашлось достаточно времени и свободных машин. Не забывай, часть драконов пострадала. А вода и еда нужна всем, не только нашей семье.
– То есть ты думаешь, что никто не нашел времени для разведки?
– Я могу ошибаться. Но мы это сделаем.
Мэй только кивнула в ответ и вытянулась вперед, поглаживая чешую дракона.
Его Мэй – храбрая девочка, и она не спорит. Если надо делать – она делает. Если надо лететь – она летит. В этом вся Мэй, и так было всегда.
Светило почти опустилось к барханам, когда внизу промелькнули острые вершины скал и сразу за ними показались остатки разрушенной Башни Успокоения. Два ее узких зубца, поднимающихся над крышей, превратились в жалкие обломки, в верхнем уровне зияла здоровенная дыра, черные узкие окна казались пустыми и пугающими.
Выход из башни был тщательно расчищен от песка, а на проглядывающей скале стоял ряд странных высоких фигур. Лучи Светила отскакивали от их серых сверкающих тел и разливали в воздухе странное красное свечение. Будто сам воздух был наполнен кровью.
Длинные руки фигур доходили почти до колен, а на гладких головах не было и намека на волосы.
Они были роботами, эти блестящие высокие фигуры. И они подчинялись Городским. Ровными рядами роботы выходили из Башни Успокоения и строились, строились на песке, чуть дальше от входа.
– Что это такое? – прокричал за спиной Жак.
– Я знаю, что это, – с потрясающим спокойствием проговорила Мэй. – Я догадываюсь. Это леки, которых напоили Живым металлом и которые стали большими роботами. Вот для чего предназначались наши леки! Они должны были стать роботами-убийцами. Или роботами-работниками. Что прикажут хозяева, то они будут делать.
– Они нападут на нас ночью, – резко сказал Люк. – Енси, давай назад, к Костровой Башне. Надо приготовиться к атаке.
– Зачем им нападать? – засомневалась Мэй. – Источник у них есть, Вурногов они уничтожили. Зачем им нападать?
– А зачем им роботы? Как думаешь? У Вурногов был только источник, а сам Храм Живого металла у нас. Там хранится немало секретов, которыми Городские хотят обладать.
Мэй больше ничего не ответила. Да и не нужно было ничего отвечать.
Глава 9
Мэй. Живой металл разговаривает только со Всадниками
1
Голова у леки была гладкой и ровной. Совсем небольшой – легко уместилась бы в ладони. Он ходил рядом с отцом и помогал с приготовлением еды, а детвора, окружив загадочную игрушку, повизгивала, тыкала в него пальцами и то и дело желала потрогать.
Для них это была удивительная невидаль. Драконов они знали, даже слишком хорошо. Но те были опасными и большими. А тут робот, который самому младшему приходился по плечо. Не страшный, не опасный. Конечно, лека быстро стал любимцем всех детей.
Желание рассмотреть робота как следует охватило Мэй еще тогда, когда дракон висел над Башней Вурногов. Потому, едва вернулись к своим, она кинулась искать леку, а когда увидела – бесцеремонно схватила и выключила, не обращая внимания на протестующие вопли детворы. Тот, послушно скрипнув, сложился. И тогда выпуклыми линиями проступило треугольное клеймо у него на самой верхушке. Если только у шаров бывают верхушки.
Когда лека раскладывался – из этого места выезжало туловище и следом тоненькие ноги. Потому клеймо терялось. Но сейчас треугольник слишком хорошо выделялся на блестящей поверхности.
Номер, дата выпуска – цифры, которые ничего не значили по нынешним временам. И название фирмы. «Цеу-Муи-Ки».
Никто и никогда не говорил, откуда появились эти роботы и кто конкретно их выпускал. Принято было считать, что роботов создавали прошлые цивилизации людей. Но какие?
«Цеу-Муи-Ки»… Это же Цемуки! Во всяком случае очень похоже!
– Что случилось? – подошел отец, положил на плечо ладонь.
Стало тепло и уютно от отцовского присутствия. Захотелось уткнуться ему в грудь и разреветься – точно так, как делала это в далеком детстве.
Мэй сощурила глаза, покачала на руке шар леки, после надавила на вставленный камень энергии и заставила робота включиться. Спросила, не глядя на отца, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы:
– Ты знаешь, кто делал раньше таких роботов?
– Этого никто уже не знает, – растерянно ответил отец, потом развернул к себе Мэй и посмотрел ей в глаза.
Потемневшее и загоревшее, его лицо стало более худым, черты заострились, губы обветрились. Щеки и подбородок покрыла щетина, придавая отцу вид заправского охотника-Всадника. Только вот голубые глаза теперь казались более пронзительными и более яркими и слишком сильно отличались от черных глаз здешних жителей. И пряди отросших волос выгорели на солнце и стали почти белыми.
– Как ты? – просил отец коротко и грустно.
– Плохо, – врать Мэй не могла. – Очень плохо.
Ей хотелось крикнуть, что она любит Люка и не может его оставить. Что ненавидит войну и желает убраться из этих мест как можно дальше. Но вокруг стояли лохматые печальные дети, поглядывали на леку и на Мэй с тревогой, и болтать при них языком не стоило.
– Мы застряли тут, видимо, – уклончиво ответил отец. Он думает, что Мэй боится остаться в Камлюках насовсем?
Как много отец не понимает и не знает! Они отдалились друг от друга, и совсем нет ни времени, ни сил преодолевать это расстояние.
– Мне надо знать, кто изготовлял эти штуки. – Мэй кивнула на роботов. – Потому что наши, Городские, добрались до источника Живого металла Вурногов и напоили Живым металлом леков. И вот эти малыши выросли и стали огромными боевыми роботами. Или не боевыми… Я не знаю, какие в их головах программы. А ты знаешь?
Отец отшатнулся, провел рукой по волосам, переспросил:
– Напоили Живым металлом?
– Да, как Всадники поят своих драконов. Леки – такие же роботы, как и драконы. Просто у Городских не было источника, чтобы их вырастить. Теперь вырастили и имеют боевые машины. Мы видели их с Люком, когда летели на драконе. Это все так и есть. Война возвращается, как и предсказывали это Всадники.