Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 41

Но с этим были проблемы, пока прохвост, занимающийся при губернаторе вопросами отдыха и культуры, не сумел понять своей тупой башкой, что нищенская оплата в условиях повышенного спроса – абсурдна. Марс и без того был местом неприятным, зачем же обдирать тех, кто делает жизнь здесь более терпимой? Или даже восхитительной, ведь девчонки сами получали удовольствие от работы. Шлюхи, Айра, выполняют те же функции, что и жрецы, – только с большим эффектом.

Посмотрим. Я много раз бывал богат и всегда терял состояние, когда правительство затевало инфляцию или же конфисковывало, «национализировало» или «освобождало» принадлежавшую мне собственность. Не доверяйте князьям ^[32], Айра, они всегда отнимают, не производя ничего. Разорившимся мне приходилось бывать чаще, чем богатым. Из эти двух состояний быть разоренным гораздо интереснее, потому что человеку, который не знает, что будет есть назавтра, никогда не бывает скучно. Он может гневаться, делать все что угодно, но скучно ему не будет. Его затруднительное положение заостряет его мысль, подталкивает его к действию, вдыхает энергию в его жизнь, и не важно, осознает он это или нет. Конечно, можно и попасться, потому-то еда всегда служит приманкой в ловушке. Но в этом-то и есть главная интрига нищенского состояния: как решить эту проблему и не попасться. Голодный человек теряет голову, не евший несколько дней часто готов убить за еду, но это редко решает его проблему. Копирайтер в рекламном агентстве, актер – в тот раз я разорился дотла, – алтарный служка, инженер-строитель, потом инженер в других областях, механик в еще большем количестве областей… Я всегда полагал, что умный человек может заниматься чем угодно, если возьмет на себя труд разобраться, как это работает. Но когда речь шла о том, что́ есть назавтра, – я не требовал квалифицированной работы; случалось даже работать на экскаваторе дурака…

– Опять идиома?

– Да, из старых времен. Это, сынок, такая палка, на одном конце которой лопата, а за другой дурак держится. Я этим делом больше пары дней не занимался, пока не разберусь в местной ситуации. Политик… случалось быть и реформатором, но только однажды: политикан-реформатор не просто бесчестен, он глупо бесчестен… деловой политик – наоборот.

– Не думаю, Лазарус. История как будто бы…

– Айра, пользуйся своей головой. Я же не говорю, что деловой политик не будет воровать, кража – это его бизнес. Впрочем, политики любого вида ничего не производят. Единственный товар, который они могут предложить, – это способность уговаривать. Свою репутацию – она определяет, можете ли вы положиться на его слово. Успешный деловой политик понимает это и охраняет свою репутацию тем, что придерживается взятых на себя обязательств, – ведь он хочет оставаться при деле, то есть продолжать красть не только на следующей неделе, но и в будущем году, и во все последующие. Поэтому, если он оказался настолько умен, что добился успеха в этой очень требовательной профессии, у него должна быть мораль каймановой черепахи, но ему нужно вести себя так, чтобы не ставить под угрозу свой единственный товар – репутацию по части выполнения обещаний.

А вот политик-реформатор лишен подобного ограничителя, его цель – счастье всего народа, что есть понятие в высшей мере абстрактное и допускающее бесконечное множество толкований. Если только его вообще можно выразить рациональным путем. И в итоге ваш абсолютно искренний и неподкупный политикан-реформист готов троекратно нарушить собственное слово еще до завтрака – не из личной нечестности, он будет весьма сожалеть об этом и охотно признается вам, – а исключительно из непоколебимой преданности своим идеалам.

Для того чтобы он нарушил данное им слово, достаточно, чтобы кто-то нашептал ему на ухо, что именно это необходимо для высшего блага всех людей, – и он сделает это. Без угрызений совести.

Ну а привыкнув к этому, он становится способным и к надувательству. К счастью, такие недолго остаются на своем месте – за исключением времен разложения и упадка культуры.

– Приходится верить на слово, Лазарус, – сказал я. – Большую часть своей жизни я провел на Секундусе, а потому имею лишь теоретические представления о политике. Такие вы завели здесь порядки.

Старейший взглянул на меня с холодным презрением.

– Я этого не делал.

– Но…

– Ой, замолчи. Ты сам политикан – из деловых, надеюсь, – хотя депортация диссидентов навевает некоторые сомнения. Минерва! «Заметки», дорогуша. Отдавая Секундус Фонду, я стремился установить здесь простое и дешевое правление – а именно конституционную тиранию. Это когда правительству в основном все запрещено, а благословенный народ благодаря собственной бесхребетности вовсе не имеет права голоса.

Но я не слишком рассчитывал на это, Айра. Человек – животное политическое. Отвадить его от политики не легче, чем от совокупления, – судя по всему, даже пытаться не стоит. Но тогда я был еще молод и полон надежд. Я надеялся удержать политику в частной сфере – подальше от процессов управления. Я думал, что подобное устройство может устоять не более века; я поражен, что оно продержалось так долго. Это нехорошо. Планета перезрела – она беременна революцией, и, если Минерва не подыщет мне лучшего занятия, – я могу появиться здесь под другим именем, перекрасить волосы, наклеить нос бульбочкой и затеять хорошую заварушку. Так что будь начеку, Айра.

Я пожал плечами:

– Не забывайте – я-то собираюсь эмигрировать.

– Ах да. Впрочем, шанс подавить революцию может заставить тебя передумать. А может быть, ты захочешь пойти ко мне начальником штаба… чтобы низложить, когда стрельба утихнет, и гильотинировать. Вот это действительно будет что-то новенькое, мне еще не приходилось терять голову от политики. После такого ничего уже не хочется, верно? Раз-два – на гильотину, голову твою в корзину. И теперь она молчит, ничего не говорит ^[33]. Занавес, вызывать на бис некого.

Но революция – это все-таки еще и развлечение. Я не рассказывал тебе, как заработал на обучение в колледже? Сидя за пулеметом Гэтлинга – пять долларов в день плюс трофеи. Так и не выслужился выше капрала: накопил деньжат на новый семестр – и деру. Кстати, служа наемником, я никогда не стремился стать мертвым героем. Но приключения, смена обстановки – такие вещи привлекают молодежь, а я был тогда очень юн. Но когда взрослеешь, вечная грязь, нерегулярное питание и свист пуль у виска теряют привлекательность, и в следующий раз, когда мне пришлось пойти на военную службу не совсем по собственной воле, я пошел во флот. В тот раз это был морской флот, в космическом я тоже служил, в более поздние времена и под другими именами.

Я торговал всем, кроме рабов; читал мысли, есть такая профессия среди странствующих комедиантов; был даже королем – на мой взгляд, достоинства этой работы переоценивают: скука, слишком уж долго тянется время; подвизался в качестве модельера под вымышленным французским именем… акцент, длинные волосы и все такое. Наверное, единственный раз, когда я отрастил длинные волосы, Айра, и не только потому, что мыть их – пустая трата времени, а главное – вашему противнику в драке есть за что ухватиться, да в критический момент на глаза лезут, а то и другое – опасная вещь. Но и под ноль стричься не люблю, потому что толстая подкладка из волос – лишь бы на глаза не свешивались – может защитить кожу на голове от очень неприятных ран.