Машина пространства - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Прист cтр.№ 70

До самого вечера мы следили за экраном заднего вида почти неотрывно. Облако медленно плыло над поверхностью планеты. Запущенного в полдень снаряда, естественно, разглядеть не удалось, но нам обоим было ясно: в межпланетном пространстве мы уже не одиноки.

На третий день нам вдогонку послали еще один снаряд, и Амелия сказала:

– Значит, нашествие началось, и мы – часть его…

– Нет, что ты! – ответил я, отчаянно цепляясь за спасительную ложь. – У нас все равно есть в запасе двадцать четыре часа на то, чтобы предупредить правительства Земли.

Но на четвертый день в космос вслед за нами взвился четвертый снаряд, и, как три предыдущих, его выпустили почти ровно в полдень по корабельному времени. И тут Амелия доказала мне, что умеет мыслить логически, неопровержимо:

– Они придерживаются строгой системы, и начало этой системе положили мы. Эдуард, я продолжаю утверждать, что мы – часть нашествия.

В общем, моя тайна более не могла оставаться тайной. Я повел Амелию по коридору в сторону кормы и продемонстрировал окошечко со скользящей задвижкой. Чудовища так и не пошевелились, погруженные в мирную дрему на все время полета до Земли. Амелия подошла к окошку и долго молчала.

– Когда мы прибудем на Землю, – сказала она наконец, – нам придется действовать быстро, очень быстро. Надо будет выбраться из снаряда, не теряя ни секунды.

– Если только мы не сумеем уничтожить их в полете, – добавил я.

– А разве есть такая возможность?

– Пытаюсь сообразить. Пролезть в главный отсек мы не можем. – Я показал ей заваренные края люка. – Ну а если придумать какой-нибудь способ перекрыть поступающий сюда воздух?

– Или отравить этот воздух ядом…

Я ухватился за такое решение, что называется, обеими руками: с каждым часом я все более и более страшился того, что чудовища способны натворить на Земле. Нет, им положительно нельзя позволить воплотить в жизнь свои дьявольские замыслы! У меня не было ни малейшего представления о схеме циркуляции воздуха внутри снаряда, но по мере того, как мое знакомство с приборами управления углублялось, росла и моя уверенность в себе, и я рассчитывал, что как-нибудь справлюсь с этой задачей.

О рабах, запертых в среднем отсеке, я по-прежнему ничего не говорил – теперь-то я не сомневался, что их на борту немало, – но я оказался несправедлив к Амелии: она реагировала на горькую правду иначе, чем я предполагал. В тот же вечер она спросила:

– А где марсианские рабы, Эдуард? – Вопрос был поставлен с беспощадной прямотой, и я просто не знал, что и сказать. – Они в отсеке за нами?

– Да, – только и мог ответить я. – Но этот отсек запечатан наглухо.

– Так, что у нас нет никакого способа освободить их?

– Я по крайней мере такого способа не знаю.

После этого разговора мы оба замолчали надолго: трудно было даже подумать об ужасной судьбе, которая ожидала несчастных. Через некоторое время, улучив минуту, когда я мог распоряжаться собой, я вновь пробрался к люку, ведущему в средний отсек, и вновь осмотрел его в надежде, что как-нибудь сумею распечатать шов, но – увы! С тех пор, насколько я помню, ни Амелия, ни я ни разу не возвращались к вопросу о рабах. Что до меня, я был ей за это весьма признателен.

На пятый день с Марса запустили пятый снаряд. К этому времени планета на экране заднего вида уже значительно отдалилась, но разглядеть облако белого пара все равно не составляло труда.

На шестой день мне удалось установить, какие из связанных с экранами ручек позволяют растягивать и укрупнять изображение. И когда наступил полдень, мы довольно четко увидели запуск нового цилиндра.

Прошло еще четыре дня, и каждый день могучая снежная пушка производила один выстрел. Но на одиннадцатый день вулкан пересек видимый диск Марса, а белое облако над вершиной не появилось. Мы ждали до тех пор, пока вулкан не исчез за линией, отделяющей день от ночи, но, по нашим наблюдениям, запуск в тот день так и не состоялся.

Не состоялся он и на следующий день. И как выяснилось, после десятого снаряда выстрелы прекратились совсем. Памятуя о сотнях блистающих цилиндров, сложенных у подножия горы, мы никак не могли поверить, что чудовища отказались от своих планов и отправили к цели всего-навсего десяток снарядов. Однако дело обстояло именно так: дни шли за днями, мы не прекращали наблюдений за красной планетой, но ни разу не видели, чтобы гигантская пушка выстрелила снова.

Конечно же, мы немало спорили о том, что случилось на Марсе и почему. Я выдвинул теорию, что именно таков и был первоначальный замысел: авангард из десяти снарядов вторгнется на Землю и захватит определенный плацдарм. Ведь для этого в распоряжении нападающих будет арсенал, насчитывающий не менее пятидесяти боевых машин. Поэтому я настаивал на продолжении наблюдений, ибо за авангардом непременно последуют новые снаряды.

Амелия придерживалась иного мнения. Она расценивала прекращение запусков как свидетельство победы восстания: марсианский народ, утверждала она, прорвал оборонительные рубежи чудовищ и взял контроль над пушками в свои руки.

Так или иначе, мы не располагали никакими доказательствами в пользу любой гипотезы, кроме того, что видели собственными глазами. А глаза подтверждали, что нашествие чудовищ на Землю кончилось на десятом снаряде, по крайней мере на ближайшее время. Мы находились в пути уже много дней, и Марс постепенно превратился в маленькую сверкающую точку, отдаленную от нас на миллионы миль. И то, что происходит там, интересовало нас все меньше, поскольку на переднем экране мы теперь отчетливо видели, как навстречу нам движется наш родной мир – крошечный светлый полумесяц, упоительно безмятежный и неописуемо дорогой.

С течением времени я все лучше разбирался в приборах на пульте, и мало-помалу ко мне пришло чувство, что я понимаю назначение большинства из них. Я даже начал постигать смысл устройства, которое марсиане коротко называли «цель», и осознал, что оно, по-видимому, и есть самое важное из всех.

Устройство это надлежало использовать в момент, когда следишь за Землей на переднем экране. Амелия первой обнаружила наш родной мир – резко очерченную точку света ближе к краю панели. Надо ли говорить, сколь привлекательным показалось это зрелище нам обоим, а уверенность в том, что каждый день приближает нас к дому на тысячи миль, стала для нас источником все возрастающего волнения. Но день ото дня изображение нашего мира смещалось к самой рамке экрана, пока до нас не дошло, что еще день-другой – и оно исчезнет совсем. Я перетрогал, кажется, все ручки и кнопки на пульте – но без толку.

Тогда, в озарении отчаяния, Амелия предложила мне включить световую решетку, которая накладывается поверх изображения. Едва я послушался ее совета, как заметил позади первой решетки вторую, как бы призрачную. Не в пример первой центральный круг с перекрестьем у этой второй решетки был установлен на звездочке нашего мира. Такая раздвоенность производила жуткое впечатление: казалось, устройство обладает собственным разумом.