Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Сент-Обин cтр.№ 42

— Ну, я пошел, — объявил он.

Тесты показали, что он в ясном сознании, быть может даже чересчур ясном, так что его выписали из лечебницы как здорового.

Теперь лишь постоянная подпитка героином и кокаином позволяла ему сохранять грубое подобие прежнего восхитительного безумия. Он зависал, хотя и не с той легкостью, на границе между своим телом и роковой ностальгией по бестелесности. В мягком сгибе его локтя, подобно вулкану, выросла болячка, холмик запекшейся крови и рубцовой ткани, позволявший вгонять иголку инсулинового шприца вертикально, попадая с первого раза, — открытый путь в кровоток, через который, словно через пожарный выход, в любую секунду можно было ввести очередной спидбол и унять ужас заточения в негостеприимном теле, ощущавшемся почти как неродное.

Жизнь Пьера была до крайности упорядоченной. Он бодрствовал двое с половиной суток, потом вмазывался большой дозой героина и спал или, по крайней мере, лежал следующие восемнадцать часов. В периоды бодрствования он продавал наркотики быстро и эффективно — покупатели редко проводили в его черно-белой квартире больше десяти минут.

Было бы крайне неудобно, если бы клиенты умирали у него в ванной, так что он запретил колоться у себя; впрочем, для Патрика очень скоро было сделано исключение. Все прошлое лето Патрик пытался жить в одном режиме с Пьером. Они часто просиживали целые ночи за положенным горизонтально зеркалом, служившим Пьеру столом, голые по пояс, чтобы не закатывать и не опускать рукава, кололись каждые пятнадцать минут и, исходя химически пахнущим потом, говорили на свои любимые темы: как достичь полной бестелесности, как стать свидетелем своей смерти, как оставаться в пограничье, не затронутом теми чертами, которые навязала им предшествующая история жизни, как бессовестны и мелки ненаркоманы и, конечно, как они сами завязали бы, если бы только захотели, — желание, которое ни у того ни у другого надолго не задерживалось. Черт, подумал Патрик, осушая третий бокал белого вина и быстро подливая себе еще. Нельзя об этом думать.

При таком отце (плак, плак) у Патрика всегда был дефицит авторитетов и ролевых моделей, но в Пьере он наконец нашел пример для подражания и доверенного советчика. Во всяком случае, так было до тех пор, пока Пьер не попытался ограничить его двумя граммами кокса в день вместо семи, которые Патрик считал абсолютно необходимыми.

— Совсем нахер чокнулся! — орал на него Пьер. — Хочешь прихода каждый раз. Ты себя угробишь.

Эти препирательства подпортили конец лета, но в любом случае Патрику пора было избавляться от сыпи, которая пошла у него по всему телу и воспалилась, а также от язвочек, усыпавших рот, горло и желудок, так что через несколько дней он вылетел в Лондон, чтобы посетить свою любимую клинику.

— Oh, les beaux jours ^[20], — вздохнул он, жадно заглатывая сырую лососину. Потом допил вино, уже совершенно равнодушный к вкусу.

Кто тут еще в этом гнусном ресторане? Удивительно, что Патрик до сих пор не огляделся. А впрочем, ничего особенно удивительного. Они не призывали его разрешить Загадку Чужого Разума, хотя, разумеется, люди, которые, как Виктор, считают, что здесь вообще есть загадка, обычно целиком погружены в исследование работы собственного разума. Странное совпадение.

Патрик с холодностью рептилии обвел глазами сидящих. Он ненавидел их всех, вместе и по отдельности, но особенно — невероятно толстого мужчину, сидящего с блондинкой. Наверняка он ей платит за то, чтобы она скрывала свое отвращение.

— Как же ты омерзителен, — пробормотал Патрик. — Ты никогда не думал сесть на диету? Да, на диету. Или тебе никогда не приходило в голову, что ты отвратительно жирный?

Его разбирала злоба и агрессия. От спиртного слишком жесткий приход, подумал он, вспомнив мудрое изречение своего первого дилера, еще школьных времен, обдолбанного старого хиппи по имени Барри.

— Если бы я был таким жирным, — продолжал он, обращаясь к толстяку, — я бы покончил с собой. Хотя для этого побудительных причин не нужно.

Вне всякий сомнений, он обладал нулевой толерантностью к толстякам, женщинам, старикам, представителям другой расы, ненаркоманам и наркоманам и, разумеется, был таким снобом, что никто не удовлетворял его требованиям. Не было такого меньшинства или большинства, которое по той или иной причине не вызывало бы у него ненависти.

— Все хорошо, сэр? — спросил один из официантов, принявший бормотания Патрика за попытку сделать заказ.

— Да-да, — сказал Патрик.

Далеко не все хорошо, подумал он, нельзя всерьез ожидать, что кто-то согласится с таким утверждением. Сама мысль, будто все может быть хорошо, возмутила его до опасного сильно. Согласие — слишком редкий товар, чтобы тратить его на такие нелепые утверждения. Патрик уже думал подозвать официанта и развеять ложное впечатление счастья, которое мог у него создать. Однако другой официант — оставят ли они его когда-нибудь в покое? и стерпит ли он, если это правда случится? — нес ему стейк-тартар. Патрику хотелось острого, очень острого мяса.

Через две минуты он уже умял горку сырого мяса и картошку фри. Во рту горело от соуса табаско и кайенского перца.

— Ну вот и умничка, — сказал себе Патрик голосом няни, — набил животик.

— Да, — послушно согласился он. — Набил — это ведь как соломой набивают, да?

— Скажешь тоже, соломой, — запыхтел он, — ишь, выдумал! Ты всегда был странным ребенком. Ничего хорошего из этого не выйдет, попомни мои слова, молодой человек.

О господи, началось. Бесконечные голоса. Диалоги в одиночестве. Мерзкий вздор, льющийся из него без остановки. Он залпом выпил бокал красного с жадностью, достойной Лоуренса Аравийского в исполнении Питера О’Тула, когда тот опрокидывает в себя стакан лимонада после многодневного перехода через пустыню. «Мы взяли Акабу» ^{59}, — проговорил Патрик, глядя безумными глазами в пустоту и умело двигая бровями.

— Желаете ознакомиться с десертами, сэр?

Наконец-то настоящий человек с настоящим вопросом, хоть и очень странным. Хочет ли он знакомства с десертами? И если да, к чему оно его обязывает? Должен ли он будет отправлять им открытки на Рождество? Наносить визиты? Принимать их у себя в гостях?

— Я возьму крем-брюле, — с дикой ухмылкой ответил Патрик.

Он посмотрел в бокал. Красное определенно начало раскрываться. Жаль, что он уже выпил все. Оно начало раскрываться, словно медленно разжимающийся кулак. А на ладони… что на ладони? Рубин? Виноградина? Камень? Быть может, сравнения просто гоняют одну и ту же мысль туда-сюда, чуть маскируя каждый раз, и таким образом создают иллюзию полезной деятельности. Сэр Сэмпсон Ледженд был единственным честным ухажером, когда-либо воспевавшим женскую красоту. «Дайте мне ручку! Можно я ее поцелую? Такая мягонькая и тепленькая, как что?.. Как другая ручка, черт возьми!..» ^{60} Вот это правильное сравнение. Трагическая ограниченность сравнений. Свинец в сердце жаворонка. Досадный изгиб космоса. Рок времени.