Стальное поколение - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 46

— Убил бы гадов! — сказал Степан Дохоян, и никто не заподозрил бы его в неискренности в этот момент.

— На это ты не имеешь права — спокойно продолжил подполковник — это обычные, простые люди могут такое себе позволить, а ты — не имеешь права. Ты должен раскрыть это преступление. А раскрытие — начинается с того, что ты должен понять, зачем они это сделали. Только потом — как они это сделали, и уж потом — кто это сделал. Всегда начинай с вопроса «зачем», потом «как» и только потом — «кто». Понял?

— Понял.

— Служил в Афганистане?

— Нет… Не пустили…

— Понятно. А я там немало времени провел. Как думаешь, зачем моджахеды убивают наших солдат?

— Как зачем? Враги потому что!

— Говори тише. На самом деле — им просто платят. За каждый взорванный бензовоз, за каждый цинковый гроб — за все платят. Ты знаешь, что когда там шла активная война — тогда моджахед в отрядах получал в месяц три — четыре тысячи афгани, что раз в семь больше, чем солдат Народной революции. Да еще — если ты идешь в банду, семье единовременное пособие. Ты думаешь, кто-то стал бы за бесплатно желать возвращения баев, чтобы они отняли земельный участок, который дала революция и снова тебя эксплуатировали?

— За деньги значит…

— Не только. Вот скажи — что у вас в Карабахе творится, это за деньги?

— Нет.

— А за что?

Останавливаться — Дохоян, как оказалось, тоже не умел.

— За дело, товарищ Попов! Вот скажите, в Сумгаите азербайджанцы — он чуть не ляпнул «азеры» — наших резали, это за что? Столько беженцев! А в Карабахе знаете, какой азербайджанцы беспредел творят! Наши автобусы останавливают, обыскивают — оружие мол везут.

— А что — это не так?

— Нет!

— За каждого поручиться можешь? — уточнил полковник.

Дохоян немного подумал, потом как то горько сказал.

— Ну почему народ не может жить вместе?

— Да кто же вам запрещает жить вместе? — спросил Попов — разве вы не в одной стране живете, а?

Армянин ничего не ответил.

— Ладно — сказал Попов — запоминай пункт третий. Никогда, ни в чем не преступай закон. Помни — ты не просто человек, ты сотрудник органов госбезопасности. Враги — только и ждут того, чтобы ты хоть в чем-то преступил закон и чтобы они об этом узнали. Как только это произойдет — ты уже не сможешь им в чем-нибудь отказать. Они присосутся к тебе — и сам не заметишь, как станешь предателем. Доел? Пошли дальше работать…

* * *

Степана Дохояна взяли вообще просто — на патриотизме и желании во что бы то ни стало оправдать доверие. Его вызвал к себе сам полковник Андранян и сказал, что есть особое задание, которое они могут доверить только ему. А особое задание ему — доверил сам председатель УКГБ Армении, в кабинет которого Дохояна привел Андранян. Что еще надо молодому, только недавно начавшему работать сотруднику? Особо даже не потребовалось ничего объяснять — достаточно было сказать: товарищи доверяют вам — и Дохоян выразил живейшую готовность на весьма неблаговидное дело, именуемое даже в КГБ «стучать». Именно это он и делал, каждый день после работы, заходя в кабинет полковника Андраняна и отдавая ему пленку. И докладывая обо всем, что он заметил и услышал за этот день.

Так было и сегодня. Ситуация с митингами вошла в относительно нормальный, «вялотекущий» режим, измученные сотрудники КГБ получили наконец то возможность работать как белые люди, по восемь часов в день, а не круглосуточно. Задерживались на работе только сотрудники особой группы, да те, кто имел отношение к контролю обстановки по националистическим группам… там тоже зашивались. Но коридоры здания были полупусты и Степан Дохоян, идя к кабинете своего начальника (не непосредственного, через голову), полковника Андраняна — никого не встретил. И тем лучше — не надо отвечать на лишние вопросы. Чем меньше люди знают, тем лучше.

В приемной у Андраняна — не было секретаря, он отпустил ее домой ровно в пять часов утра. Обычно — в советских учреждениях секретарь приходила на работу на десять минут раньше начальника и уходила на десять минут позже — но не в армянском УКГБ, чему удивлялись многие гости. На самом деле — дело было не в том, что начальство так заботилось о подчиненных. Просто после семнадцати ноль-ноль по местному времени в Управлении начиналась друга жизнь… тайна, к которой допущены были далеко не все, и которая прямо противоречила всему тому, что происходило в этом здании и днем. Не было ни секретарей, ни вообще посторонних людей — никто не знал, кто с кем встречался и о чем говорил. Даже с приездом москвичей эту практику не прекратили — московская группа считалась надежно блокированной.

Андранян — занимался работой, перед ним лежали свежие турецкие газеты, он пробегал их, что-то отчеркивал карандашом — завтра нужные люди аккуратно вырежут отчеркнутое ножницами, наклеят в папку, по номерам, по темам. Увидев входящего молодого сотрудника — полковник отложил в сторону газеты, карандаш, улыбнулся.

— Давай, заходи дорогой, заходи…

Полковник Андранян — не поленился собственноручно заварить кофе себе и Дохояну. Кофе был хороший, йеменский, лучший в мире, прислали работающие там товарищи. Полковник Попов при виде всего этого подумал бы про себя что человек наверное здорово проштрафился, если так мечет икру. Но Попов — проработал в органах госбезопасности двадцать один год, а Дохоян — всего два года и выводы делать он не умел.

Степан Дохоян — немного путано изложил свои соображения относительно Попова, а так же все то, что он успел увидеть и услышать за сегодня. По обоюдному согласию — никаких рапортов не писалось и не подавалось. Оно и понятно — слежка и агентурная разработка сотрудника Особой Инспекции могло стоить погон, а то и свободы.

Полковник внимательно выслушал, что-то отчеркивая в блокноте.

— Я все сказал, что знал… — сказал Дохоян, волнуясь.

— Да это-то понятно…

Полковник немного поразмыслил. Потом — словно решившись на что-то — достал из внутреннего кармана пиджака еще одну записную книжку, личную, не служебную с прошитыми и пронумерованными страницами, оттуда достал фотографию. Армянин, лет сорока, крепкий, усатый, напряженный и уверенный взгляд в объектив — так смотрят при съемке на документы.

— Видел его рядом с Поповым?

— Никак нет.

— А вообще? Знаешь, кто это?

— Нет.

Полковник досадливо прищелкнул языком.

— Теймураз Асанян. Он тбилисский армянин, не наш. Попов мог встречаться с ним.

— Не видел. А кто он?

Вопрос был непрофессиональный. В КГБ существовало правило: меньше знаешь, дольше живешь. Но полковник — как будто не заметил этого вопроса.

— Хомут… — досадливо сказал он — полковник милиции, бывший начальник ереванского УГРО. В восемьдесят втором году освобожден от занимаемой должности, в отношении него велось следствие. Контакты с ворами в законе, взятки, незаконные освобождения, укрывательство преступлений. За ним много всего — но посадить не посадили, даже в системе оставили. Просто лишили звания, отправили в районный розыск, подполковником. Сейчас — он готовит почву для возвращения. И хочет отомстить тем, кто его разоблачил тогда — а это работники КГБ. Понимаешь?