Через вселенную - читать онлайн книгу. Автор: Бет Рэвис cтр.№ 28

За ней — еще одно углубление, такое же, как первое, но побольше. И в нем не пусто. Внутри лежит пышная, дымящаяся булка, из которой с краю немного вытекает начинка. Напоминает ролл, но ни один ролл на свете никогда еще не пах так вкусно. Протягиваю руку — у меня уже слюнки текут. Дно углубления покрыто салфеткой. Тесто теплое, и я просто не могу сдержаться — сначала кусаю раза три-четыре и только потом начинаю чувствовать вкус.

Но, почувствовав, уже не могу проглотить. Начинка — мясо, соус и какие-то овощи. Зеленые шарики, похожие на горох, чересчур велики для гороха и жуются с трудом. А то, что я поначалу приняла за кусочки картошки, на самом деле никакая не картошка. Скорее что-то вроде тофу, но жестче, а соус оставляет на языке не только ощущение резины, но и такой же приятный вкус. Специй в этом ролле почти нет — может, соль и еще что-то сладковатое, вроде корицы, но никакого перца, ничего острого.

И мясо… такого мяса я никогда не пробовала. Оно красное, но жира на нем нет ни капли. Каждый кусок — идеально ровный кубик, и мне вдруг приходит в голову вопрос: это потому, что его нарезал очень хороший повар, или потому, что это не мясо вовсе? Перед моим мысленным взором проносятся формочки для льда, заполненные вместо воды красной мясистой жижей, и, подавившись, я выбрасываю остатки булки в небольшой контейнер у двери, по-видимому, мусорную корзину. В то же мгновение дно корзины раскрывается, и пирог вместе с салфеткой затягивает в длинный темный туннель.

В воздухе остается лишь пар из углубления в стене, да запах пресного соуса, до странности знакомый, но в то же время совершенно чужой.

Качаю головой. Техника здесь куда совершеннее, чем на Земле, Еще одно доказательство того, что мне здесь не место.

Если бы только мне было с кем поделиться всеми этими открытиями. Взгляд сам притягивается к стулу, и я почти вижу, что там сидит Старший. Старший, у которого такие добрые глаза. Кажется, он единственный на этом корабле не мечтает, чтобы я оказалась за бортом.

Думаю о родителях. Они тоже на этом корабле, но нас все равно разделяет полвека.

Зажмурившись, приказываю себе больше не думать.

И тут же вспоминаю о том, что меня отключили и что их тоже могут отключить.

Меня трясет, но я уверяю себя, что это просто в комнате холодно. У дальней стены стоит шкаф, а рядом висит большой металлический щит, которым, наверное, закрыто окно — по краям из-за него пробивается свет. Одежда в шкафу пахнет пылью, но если отряхнуть, она кажется чистой и не поношенной. Лифчиков мне найти не удается, но один из ящиков доверху забит хлопчатобумажными трусиками. Немного противно надевать трусы, не зная, откуда они взялись, носил ли их кто-то раньше, но выглядят они новыми. Бросив полотенце на пол, натягиваю тунику цвета загара и темные штаны. И то, и другое украшено по кромке узором из мелких желтых цветов. Полотенце бросаю в корзину рядом со шкафом, крышка тут же закрывается, и из-под нее вырывается струйка пара. Крышка поднимается снова — полотенце внутри сухое и чистое.

Я слишком многого не знаю об этом корабле. Вот этим я для начала и займусь: найду других людей, побольше разузнаю о «Годспиде» и придумаю, как защитить маму с папой от того, кто меня отключил. Да, они нужны мне сейчас больше всего на свете, но я не хочу, чтобы они просыпались в холоде и одиночестве, захлебываясь, под стеклянной крышкой.

Свет из-за металлической пластины рядом со шкафом очерчивает на стене квадрат. Я касаюсь металла, и щит отъезжает в сторону, открывая взгляду мутное, грязное оконное стекло, за которым — ярко-зеленые поля.

Значит, вот здесь я проведу следующие сорок девять лет и двести шестьдесят шесть дней.

Выглядит не так уж ужасно. Лучше, чем я ожидала. Все зеленое. По сторонам пыльной грунтовой дороги, ведущей от Больницы, вдаль уходят гряды холмов. Пастбища и поля разделены темно-зелеными изгородями и коричневыми заборчиками. Тут и там виднеются коровы, а пушистые белые точки вдали — это, наверное, овцы или козы. Аккуратные ряды ярко-зеленых растений делают землю похожей на лоскутное одеяло. А там, с краю, словно куча огромных кубиков лего — множество стоящих друг на друге трейлеров (или, может, это грузовые вагоны?), выкрашенных в разные яркие цвета. Эта какофония цветов смутно напоминает мне Диснейленд. В детстве, еще когда мы жили во Флориде, мама с папой возили меня туда каждое лето. Тогда он казался огромным, гигантским, словно целая страна, втиснутая в парк развлечений, но сейчас я с изумлением понимаю, что замок Золушки легко поместится в этом железном пузыре, а по площади уровень раз в пятьдесят больше, чем все Волшебное королевство.

Пытаюсь сосчитать трейлеры, но сбиваюсь. Сколько же людей тут живет? На пару тысяч места точно хватит.

Интересно, Старший тоже живет в одном из этих цветных кубиков?

Ищу взглядом горизонт.

Но горизонта нет. Потому что нет неба. Над раскрашенными трейлерами высится холодный серый металл. Он куполом укрывает город, пробираясь над всем этажом. На самом верху серый цвет сменяется бледно-голубым. Наверно, пытались сделать его похожим на небо, но вышло не особенно удачно.

Точно посередине ярко горит шар желто-оранжевого света. На него не так больно смотреть, как на солнце, но все-таки неприятно. Может, если б я никогда не видела солнца, меня бы впечатлил этот рукотворный источник свет и тепла. Но я видела солнце, и оно куда великолепнее, чем эта крошечная подделка. Я вглядываюсь в него, пока взгляд не застилают слезы, потом, отвернувшись, зажмуриваюсь и долго-долго не открываю глаз.

Под веками пляшут отблески света. Как может эта огромная лампочка сравниться с солнцем?

Все здесь неправильно. Не хватает силы. Не хватает цельности.

Даже света.

Даже мне.

Я никогда не думала, как много значит небо, пока его у меня не отобрали.

Вокруг — только стены.

Я просто сменила один ящик на другой.

Спускаясь в лифте на криоуровень, мы со Старейшиной не разговариваем. В частности, мы не разговариваем о том, что сигнализация на столе на четвертом этаже лежит разобранная и разбитая, а все ее внутренности разбросаны по полу. Сломанная. Бесполезная.

Дверь открывается — на уровне уже горит свет.

— Сюда! — зовет голос Дока.

Старейшина шагает очень широко, хоть и хромая, и я едва успеваю следом за ним по проходу меж рядов пронумерованных дверей. Пытаюсь отыскать глазами номер сорок два, но мы идем слишком быстро — чтобы найти его, причлось бы остановиться.

За углом начинается проход с номерами семьдесят пять — сто.

Она дверца открыта. К ней подставлен стол, на нем лежит криоконтейнер. Рядом, склонившись над контейнером, спиной к нам стоит Док, но, хотя за ним мало что можно разглядеть, ясно, что случилось что-то нехорошее.

Старейшина решительно шагает вперед.