Роза ветров - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Геласимов cтр.№ 70

На борту закипела работа, обыкновенно предшествующая разгрузке судна, но командир не отправился на берег. Начальник Камчатки прислал за ним шлюпку, которая через полчаса пустого ожидания ушла восвояси. Невельской спешил и потому хотел лично участвовать во всем, что касалось скорейшего продолжения похода. В этом плавании спешка сделалась его второй натурой. Он торопил каждое мгновение — ходил, ел, спал и даже стоял на шканцах поспешнее, чем всегда. Незадача в Гонолулу отняла у него целый месяц, и теперь он жаждал хоть что-то наверстать. Мысли о переходе через два океана в сроки небывалые для транспортного судна если и радовали, то лишь на короткие промежутки — те самые, что были потребны Геннадию Ивановичу на мимолетный, едва замечаемый им самим отдых. Во все остальное время он был беспокоен, подгонял, требовал, следил, чтобы никто на борту не проживал праздно ни одной лишней минуты.

Из тех без малого девяти месяцев, что потребовались ему на поход от Кронштадта до Петропавловска, на якоре «Байкал» простоял всего тридцать три дня. Больных по прибытии на Камчатку на транспорте не оказалось. Предшественники Невельского, отправлявшиеся из Кронштадта с той же целью и ход имевшие побольше, чем у него, совершали этот переход за гораздо более внушительные сроки — от одиннадцати до четырнадцати месяцев. Из военных кораблей, прошедших тем же маршрутом, скорее «Байкала» до Петропавловской гавани добрался только шлюп «Камчатка», да и то опередив Невельского всего на пятнадцать дней. При этом ход у «Камчатки» был более одиннадцати узлов, тогда как «Байкал» быстрее восьми с половиною не ходил.

— Смотри-ка, Геннадий Иванович, помощь уже в пути, — сказал старший офицер Казакевич, подходя к своему командиру и указывая на отваливший от берега баркас. — Теперь живей пойдет дело.

Невельской ничего не ответил, хотя понял намек лейтенанта. Присутствие командира на борту во время разгрузки ставило под сомнение полномочия старшего офицера, поэтому Казакевич ненавязчиво предлагал ему сойти с корабля. Баркас тем временем подходил все ближе, и скоро можно было разглядеть лица сидевших в нем. Все эти люди как будто родились недавно прямо из той земли, что осталась у них за спиной. Землистая кожа, туго обтягивавшая их черепа, обтягивала, казалось, не головы, а булыжники — крупные бугристые камни, из глубины которых безучастно посверкивали слюдяные прожилки глаз.

— Каторжане, наверное, — сказал Казакевич. — Надеюсь, к погрузочным работам они пригодны…

Голос лейтенанта прозвучал неуверенно, однако и на этот раз Невельской промолчал. Мысли его сейчас были заняты другим. Командир «Байкала» оттягивал поездку на берег не из одного только желания лично следить за всеми работами на борту. На столе капитана 1 ранга Ростислава Григорьевича Машина, который являлся начальником Камчатки и командиром Петропавловского порта, сейчас уже должен был лежать конверт, предназначенный Невельскому. В этом конверте могла находиться Высочайше утвержденная инструкция на опись берегов Сахалина и устья реки Амур. В таком случае у него появлялся необходимый ему официальный приказ, и тяжесть ответственности за поход к берегам, возможно, принадлежащим Китаю, падала с его плеч. Однако, скорее всего, конверт содержал нечто иное, и потому Невельской подспудно откладывал момент своего визита к Машину Он знал, что в любом случае пойдет теперь к Сахалину, поскольку еще в конце ноября во время стоянки в Рио-де-Жанейро сам отправил Муравьеву письмо с твердым заявлением об этом. И все же пойти на Амур исполнителем государевой воли и честным офицером было не в пример желательнее, чем преступником и вором.

Прибывшие на баркасе оказались не каторжанами, а ссыльными поселенцами и штрафниками. В этом заверил Казакевича поднявшийся на борт первым рыжий и чрезвычайно улыбчивый казачий урядник. На вид ему было лет сорок, но из-за доброй открытой улыбки, из-за наивно сиявших от радости глаз Невельскому показалось, что перед ним совсем юноша.

— Можете беспокойства на этот счет не иметь, ваше благородие, — витиевато изъяснялся он. — Смирные они. Душегубцев тут никого нету.

Он продолжал повествовать в своей непростой манере об отличиях между каторжанами и поселенцами, долженствовавших, по его мнению, успокоить всякую тревогу офицеров, а радостный его взгляд тем временем беспрестанно перескакивал с одного на другое. Урядник смотрел то на свернутые паруса, то на стремительно оголявшиеся мачты, то на бегущих по вантам у него над головой матросов, то на блестевшие от солнца офицерские эполеты, и лицо его выражало при этом окончательную степень счастья. Судя по всему, и это его одушевление, и сложные обороты речи явились следствием долгожданного появления «Байкала» в Авачинской бухте. Транспорты из России приходили на Камчатку далеко не каждый год, и уряднику невольно хотелось отметить это событие хотя бы соответственной, как ему казалось, переменой речи. Он был очень доволен тем, что на помощь с разгрузкой отправили именно его.

Те, кому он выделен был в сопровождение, радости его не разделяли. Сгрудившись у борта прямо там, где не без труда перевалились через него, все эти люди как по команде присели на корточки, прижались один к другому и слились в одну неразличимую притихшую массу. Время от времени кто-то из них оглядывался по сторонам, и тогда у случайного наблюдателя возникало странное чувство — словно куча камней вдруг посмотрела на тебя. По какой-то причине Невельской не мог оторвать от них взгляда. Их грубая одежда, разбитая несуразная обувь, какую не может носить человек, их серые лица, а главное — большие, узловатые руки, покрытые шишками и буграми, похожие на вывернутые из земли толстые корни упавшего дерева, — все это буквально заворожило его, словно приподнимая завесу над тем, что ожидало его самого.

В отличие от урядника, сидевшие у борта люди нисколько не интересовались происходившей вокруг них жизнью. Суету на палубе они замечали как будто лишь в те моменты, когда кто-нибудь из матросов, пробегая мимо, случайно толкал их или наступал на чью-нибудь выскочившую из общей кучи ногу. Нога в таком случае убиралась, куча вздыхала и безучастно поджималась еще тесней к борту. Один только сидевший в самой средине этой человеческой груды штрафник привлек особое внимание Невельского тем, что проявлял некоторое участие к палубным работам. Глубоко запавшие его глаза переходили с предмета на предмет, и в них светилось отчетливое понимание. Этот человек словно вернулся в давно оставленный дом и теперь осторожно, будто на ощупь, сверял свои воспоминания с реальностью. Невельской догадался, что перед ним бывший моряк.

— Может, все-таки мастеровых рядом поставить? — прервал его размышления Казакевич. — Смирные-то смирные, однако осторожность не помешает.

«Мастеровыми» на «Байкале» называли тех ловких, решительных и молчаливых людей, которых Невельской встретил однажды в степи под Севастополем. Господин Семенов привел их на судно перед самым выходом из Кронштадта и в ответ на все возражения командира, не желавшего принимать их в команду, отвечал: «Они пригодятся».

«Мастеровые», числом четырнадцать человек, в дороге вели себя незаметно, были предельно вежливы, а во время стоянки в Вальпараисо действительно пригодились. Несколько членов экипажа «Байкала» повздорили там с английскими моряками и, несмотря на кратное преимущество последних, ввязались в драку. Причиной, скорее всего, послужило не отвращение к иностранцам, а общее раздражение и усталость, возникшие в матросской среде после перехода из Рио-де-Жанейро. Из двух месяцев плавания вокруг мыса Горн почти сорок дней пришлись на тяжелые изматывающие шторма. Сороковые широты с охотой подтвердили свою неприятную среди моряков репутацию, и большую часть пути транспорт держался под зарифленным грот-триселем ^[93]. Так или иначе, но в чилийском порту эта усталость и раздражение нашли себе выход, и, если бы не подоспевшие «мастеровые» господина Семенова, Восточный океан Невельскому пришлось бы пересекать с неполной командой. Подивили его тогда легкость и быстрота, с коими пятеро человек одними голыми руками разогнали два десятка сердитых англичан. Морякам с «Байкала» не довелось даже как следует размахнуться.