Пока страсть спит - читать онлайн книгу. Автор: Ширли Басби cтр.№ 100

— Это было глупо. Смело, но глупо. В следующий раз, если он подъедет, не отказывайтесь от помощи.

Не глядя на него, она грубо спросила:

— А вы протянули бы ему руку? Умирающий дон Фелипе потряс головой и твердо сказал:

— Нет.

Когда водопой был закончен, обнаружилось, что дон Фелипе умер. Команч выдернул стрелу из его тела, прежде чем сбросить его на землю.

Рафаэль нашел тело деда спустя примерно час. Недаром команчи звали его Мстящим Духом и боялись. Он преследовал кортеж.

Он узнал обо всем от Себастиана, когда накануне ждал прихода темноты, чтобы скакать за Бет. Себастиан считал себя смелым человеком, но он задрожал, когда увидел выражение лица Рафаэля, слушавшего рассказ о происшедшем во время прогулки.

Себастиан не мог не добавить:

— Она в руках команчей, Рафаэль. Рафаэль прискакал в дом дона Мигуэля. У него не было времени на долгие разговоры и соболезнования, и, когда дон Мигуэль патетически начал свой монолог, Рафаэль прервал его:

— Мне нужны четыре лошади и несколько мулов. Мне нужны одеяла, пища, бинты и одежда.

— Сколько тебе надо людей? — спросил дон Мигуэль.

— Ты же знаешь, что они сделают, если на них нападет отряд. Ее изрешетят стрелами. Я еду один. Когда я найду их лагерь, я войду туда как команч. Впервые я рад своему двойному происхождению. Команч для них всегда команч, и они примут меня. Когда станет ясно, что она моя женщина, если она еще будет жива, они отдадут ее мне без особых споров. Это может стоить пары лошадей.

Упавшим голосом дон Мигуэль решился спросить:

— А мой отец?

Задумчиво посмотрев на него долгим взглядом, Рафаэль ответил:

— Старики им не нужны, заполучить его будет еще дешевле.

Напоследок Себастиан услышал от Рафаэля:

— Я или вернусь и привезу ее живой, или не вернусь вообще, потому что без нее мне жизни нет!

Рафаэль был своим человеком в краю команчей. Он вычислил, что индейцы опережают его часа на три. Наткнувшись на разрушенное и сожженное ранчо, Рафаэль понял, что он выигрывает еще немного времени.

Он был потрясен, когда наткнулся на окровавленную одежду Бет и дона Фелипе. На искалеченное тело своего деда он чуть не наступил. Он повернул скрюченное тело и был страшно поражен, когда один глаз дона Фелипе блеснул, а губы достаточно четко произнесли, раздвинувшись в странной улыбке:

— Я знал, что ты придешь — не за мной, а за своей женщиной. Она жива, ведет себя очень смело. Очень смело, она пока цела.

Услышав это, Рафаэль почувствовал огромное облегчение. Он собрался за водой, чтобы напоить старика, но тот, поняв его намерение, покачал головой:

— Мне уже ничто не поможет. Я знал, что умираю, и не стал двигаться, чтобы они решили, будто я уже отошел в мир иной.

Говорить ему было больно, но он хотел обязательно сказать все важное.

— Мне надо было остаться живым как раз до твоего прихода и сказать тебе… — Он закашлялся, и кровь показалась в уголках его рта. Казалось, что каждое слово выходит из него с болью:

— Это все сделал Лоренцо, это его преступление. — И, поймав скрюченной рукой рукав Рафаэля, он твердо сказал:

— Убей его, Рафаэль, убей, убей!

Это были последние слова старика, и Рафаэль подумал, как это похоже на всю его долгую жизнь — он силой воли удерживал в себе жизнь не для того, чтобы дождаться спасения, не для того, чтобы помочь Бет, а чтобы завещать убить своего убийцу!

Рафаэль не мог позволить себе роскоши хоронить деда. Дон Фелипе был мертв, а Бет пока жива!

Команчи решили стать лагерем, когда сгустились сумерки. Они выбрали место около широкой протоки, чтобы воды хватило и людям, и многим лошадям, которыми они обзавелись. Все внутри Бет разрывала жуткая боль, и она понимала, что теряет своего ребенка. Впервые она заплакала и, пользуясь тем, что команчи были заняты устройством ночлега, рыдала не сдерживаясь. Не о себе, не о доне Филипе, а о той маленькой жизни, которой было не суждено вырасти внутри нее. Кровь потекла по ее бедрам, и она поняла, что это ужасное следствие последних часов.

Команчи были в прекрасном настроении. Рейды удались, досталась добыча и еще была женщина.

Потерянная в своем горе, Бет не сознавала, что уже стемнело, что команчи накормили лошадей и наелись сами и теперь все чаще смотрели в ее сторону. Лоренцо сидел рядом с костром, и по бугру на его панталонах нетрудно было понять ход его мыслей. Индейцы все понимали и громко смеялись.

Услышав этот смех, Бет заметила, что сейчас на нее направлены все глаза в этом лагере, ее слезы высохли, она встала и бросилась бежать. Но Лоренцо легко поймал ее и прижал нагое тело к себе.

В этот момент в лагерь въехал Рафаэль. Его огромный жеребец, темная одежда на фоне костра казались нереальными — он выглядел посланцем смерти. Команчи были напичканы предрассудками, ударились в тихую панику, перешептываясь — Мстящий Дух.

Лоренцо застыл, а Бет закрыла глаза с чувством облегчения и благодарности. Рафаэль лениво слез с коня, каждое его движение было выверено и рассчитано. Он мягко приказал:

— Оставь ее, Лоренцо!

Затем повернулся к команчам, поприветствовал на их родном языке и объяснил, какое разочарование пережил, когда обнаружил, что его женщина похищена, как он поехал искать ее, и о личных счетах между ним и Лоренцо Мендозой.

Рафаэль очень тщательно выбирал слова, ему надо было не только доказать, что Бет его женщина, но и то, что Лоренцо похитил ее, что он украл чужую жену и что между ними существует вражда, которую может закончить только смерть одного из них. Индейцы слушали. Как бы там ни было, но Мстящий Дух, хотя и жил среди белых, он был одним из них, а Лоренцо…

Команчи не уважали его. Он организовал много выгодных рейдов, но сам в бою был трусом. Они хотели сказать ему об этом, но потом решили, что хватит и того, что он наводит их на след для грабежей. Им надо было сделать выбор между Лоренцо и Мстящим Духом. И сегодня старшие воины рассказывали легенды о его храбрости и верности в молодые годы.

Лоренцо оттолкнул Бет и закричал:

— Сегодня ты умрешь, Сантана, а ее я поимею на твоем теплом трупе, перед тем как перерезать ей горло!

Рафаэль с ледяным спокойствием переспросил:

— А ты не врешь?

Рафаэль смотрел на Бет, с болью отмечая шрамы, царапины и кровоподтеки на столь дорогом для него теле. А ведь сегодня вечером она должна была стать его женой, если бы не этот негодяй. И дон Фелипе, каким бы он там ни был, остался бы жив.

Медленно, словно нехотя, Рафаэль расстегнул широкий пояс с револьвером и все это отбросил вместе с сомбреро в сторону. Он снял и почти всю одежду. Он стоял полуголый среди заинтересованных зрителей и держал в руках нож. Пламя костра играло на его широком лезвии.