Осень Европы - читать онлайн книгу. Автор: Дэйв Хатчинсон cтр.№ 52

– Я поищу для вас карту города, – ответила она, стоя у стола с подносом собранной посуды в руках. – Мистер Бауэр коллекционирует карты, как другие коллекционируют марки или номера поездов.

Сидя перед недоеденным завтраком, Руди чуть было не дал слабину и хотел уже попросить ее не утруждаться, но все-таки ответил:

– Спасибо, миссис Габриэль, буду очень признателен, – сам факт, что он говорил по-английски в Лондоне, казалось, привносил оттенок преувеличенной вежливости в их беседы.

Лондонцы еще выпускали бумажные карты для туристов, и уже через минуту миссис Габриэль принесла для Руди целую пачку – довольно быстро, чтобы успеть проконсультироваться с начальством и получить одобрение, но слишком быстро, чтобы организовать хвост. Впрочем, Лондон намного опережал все другие города на планете Земля по количеству средств наблюдения, и у любого знающего свое дело профессионала хвост был готов всегда, двадцать четыре часа в сутки, на любой экстренный случай.

Карты были потрепанными и мятыми от постоянного складывания и бесполезными в профессиональном смысле. На них имелись маленькие мультяшные картинки с примечательными зданиями и большая реклама от корпоративных спонсоров. Карта метро вообще не обещала ничего хорошего – разноцветная схема, бросающая путешественникам вызов.

Выйдя на Кингс-Бенч-уок, он поборол желание остановиться и разглядывать каждого проходившего мимо клерка, барристера и туриста. Нужно было двигаться.

Через арку на Флит-стрит – и там он задержался, пытаясь разобраться в обстановке.

Он понял сразу, что это не европейский город. Можно посетить Париж, Брюссель или Мадрид, или даже Санкт-Петербург, и сразу понять, что ты в Европе. Лондон был другим. Лондон был… он даже не мог объяснить каким. Он просто стоял и наблюдал за обычными работниками и туристами, слышал обрывки разговоров на дюжине языков. Лондон точно был город-космополит. Более того, это был город иммигрантов. Сперва – волны завоевателей. Римляне. Норманны. Затем волны иммигрантов из… ну, отовсюду. Евреи, гугеноты, сомалийцы, бангладешцы, индусы… Список можно было продолжать бесконечно. Руди даже наткнулся в одной из книг мистера Бауэра на безумную историю о беженцах из Трои, которые в некоем туманном прошлом якобы поднялись по реке и обнаружили этот город.

Телефон ему, разумеется, никто не вернул, как не предоставили и замену. Где-то в пути пропали и часы Яна, что его несколько беспокоило. Но сейчас он решил, что простоял достаточно, чтобы за ним организовала хвост даже самая неуклюжая служба безопасности, так что повернул направо и начал спускаться по склону Флит-стрит к собору Святого Павла.

Через пятнадцать или двадцать минут он пришел к выводу, что если за ним кто-то и следит, то делает это фантастически хорошо. Руди гордился тем, что умел замечать наружку, а сейчас он не видел ничего хоть сколько-нибудь подозрительного. Он попробовал четыре-пять довольно ленивых способов сбросить хвост, чтобы люди из «Смитсоновских палат» начали его недооценивать – это всегда туз в рукаве, но по завершении он не заметил, чтобы кто-то восстановил слежку. Ладно. К черту.

Тогда он просто забыл о наружке и часами гулял с картой в руках. Он долго и вальяжно обходил Сити – квадратную милю, заключавшую самую старую часть Лондона и принявшую некоторые финансовые институты города. Вышел из Сити в Вест-Энд навстречу театрам. Прогулялся вдоль изумительно первобытного китча на лотках в Ковент-Гарден. Постоял на Трафальгарской площади и поглазел на колонну Нельсона.

Карта, которой он пользовался, была выпущена еще шесть лет назад, до большого теракта с заминированным грузовиком, после которого в Уайтхолле остался шестиметровый кратер, а всю улицу перекрыли. Он постоял у ворот, глядя в сторону Вестминстера, затем отвернулся и пошел к набережной, пересек дорогу и почти час сидел на скамейке, наблюдая за Темзой и разными рабочими и туристическими судами, идущими вверх и вниз по реке. Лондон, решил он, безумное место, совершенно самобытное, абсолютно уникальное. Он решил, что ему здесь нравится. Задался вопросом, сможет ли сбежать в эстонское посольство и примут ли его там в случае удачи.

Наконец над ним взял верх голод, и он вернулся по набережной к станции «Темпл», вышел через боковые ворота на Темпл и вошел в «Смитсоновские палаты», где миссис Габриэль уже приготовила дорстеп-сэндвичи – и почему местные в таком восторге от больших ломтей белого хлеба? – с вареной курицей и большой чайник йоркширского чая.

* * *

И так продолжалось день за днем, неделя за неделей. Он покорно ел угощения миссис Габриэль, упорно осиливал библиотеку мистера Бауэра, выходил на прогулки. У него не было денег на общественный транспорт; он заглядывал в интернет-кафе, надеясь застать оставленный терминал с остатками кредита, но безуспешно. Он думал, что наткнулся на какие-то границы, когда попросил денег на проездной, чтобы исследовать метро, и получил отказ, но по этому поводу никто не раздувал из мухи слона. Строго говоря, это даже сложно было назвать отказом. Однажды утром он мимоходом поднял эту тему в разговоре с мистером Селфом, и мистер Селф ответил, что подумает, и больше никогда к этому не возвращался. Он собирался повторить просьбу, но намек понял и так.

В любом случае, центр Лондона оказался на удивление маленьким, когда он в нем освоился. Все самое важное находилось в шаговой доступности – главное, чтобы нравились пешие прогулки. От восточной окраины Сити до западного конца Оксфорд-стрит – полтора часа неспешного променада, а от Юстон через весь мост Ватерлоо к высоким стеклянным и стальным кварталам Южного берега – и того меньше. Ничего сложного. А когда все привыкли к его новому времяпрепровождению, миссис Габриэль даже стала делать бутерброды и давать с собой на прогулку маленький пакетик фруктового сока. Эта привычка, эта обыденность – именно то, чего он и добивался, разумеется. Знали это и обитатели «Смитсоновских палат» и поощряли его. А он этим пользовался. А они позволяли. И так далее. Ему становилось искренне интересно, когда им надоест играть в эту игру. Он подозревал, что очень нескоро. Самое устойчивоое впечатление, которое создалось у него о тех, кто его удерживал, не считая необычного подхода к работе, – что они люди безграничного терпения.

С другой стороны, он не мог оставаться здесь вечно. Помимо всего прочего, несмотря на занятия ходьбой, он начал толстеть от еды миссис Габриэль.

Словно почувствовав новый припадок беспокойства, мистер Селф стал куда чаще появляться в палатах. Руди то и дело заставал его на месте, он беседовал с мистером Бауэром в его кабинете о бесконечных документах, болтал о всяких пошлостях – он был довольно пошлым человеком – с миссис Габриэль, которая в ответ хихикала, как подросток, и легонько толкала его в плечо, – а главное, он постоянно проверял, где находится Руди. Это изменение поведения показалось ему очень любопытным, но от ежедневных прогулок он не отказался. Впервые за долгие недели он снова начал искать за собой хвост.

Однажды, в первую неделю марта, мистер Селф проходил через гостиную, где у окна сидел Руди с зачитанной биографией Брэда Питта.