Женщина-отгадка - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 66

На улице, как раньше, к женщине не подойдешь – не по возрасту как-то. В клуб знакомств – ну совсем смешно! Сидеть на сайтах – унизительно. Да и что про себя рассказывать? Бывший киношник, бывший эмигрант, бывший… Все – бывший.

А женщинам бывшие неинтересны! Тем более – бывший без надежды на будущее.

И все же женщина появилась. Приезжая – из Костромы, разведенная, дома мать с ребенком. Она бьется как рыба об лед, чтобы выслать своим побольше денег. А надо платить за комнату! Да и цены в столице…

Андрей понимал – женщина хорошая, тридцать восемь, а прожила на все шестьдесят. Готова на все – стирать, убирать, стоять у плиты. И молчать! Потому что капризы свои, знаете ли, засуньте куда подальше!

Он видел, как она устает – придет с работы, присядет, а подняться нет сил. Все приговаривала:

– Сейчас, сейчас, подожди! Сейчас встану и картошки пожарю.

А в глазах такая усталость, такая тоска! Хоть вой.

Он жалел ее:

– Да сиди! Сам пожарю. – И вставал к плите. А она потом жевала эту картошку, а в глазах слезы…

И ночью… Отдавалась ему, словно по обязанности…

Он видел – не противно ей, нет. Ей – никак. А старается, бедная. Обнимает, слова выдумывает.

Однажды он спросил:

– Слушай, а зачем тебе это надо? Ты же меня не любишь.

Она расплакалась и стала убеждать его в обратном. Горячо убеждать.

Андрей видел – врет. И так ее жалко стало, хоть вместе с ней завой…

«Господи, – думал, – ведь молодая совсем женщина! Молодая, стройная, симпатичная. Ноги красивые, волосы. Жить бы с любимым и радоваться. Родить еще парочку деток. Петь по утрам, готовя любимым омлет. Ходить в кино, ездить на море, покупать красивые платья.

А она… Терпит нелюбимого, немолодого и чужого мужика, гладит ему рубашки, моет тарелки, обнимает по ночам, изображая пылкую страсть.

И все для чего? Чтобы не платить за комнату! Чтобы лишние двести долларов отправить домой, сыну, матери и больному брату.

И что ее за это – осуждать?»

Вот сволочь жизнь! И за что она так с людьми? Неплохими, кстати, людьми.

Андрей сказал:

– Живи. Комнаты две, места хватит. Я уйду в мамину. И не ломай себя! Ты еще так молода. Все в твоей жизни будет!

Она ревела часа два. Благодарила. За что, господи?

А потом напоследок выдала:

– Готовить я буду. Суп сварю, потушу мясо. И постираю тебе, и поглажу. Не сомневайся. – И тихо добавила: – А если тебе… Ну, ты понимаешь… – и замолчала, потупив глаза. Бледная, как полотно.

– Нет, не понимаю. О чем ты?

Она совсем смутилась и снова до слез расстроилась.

– Об этом. Ну, если тебе… Захочется…

Он помолчал.

– Не захочется. Это не делают по принуждению. Никогда! Если только это не профессия. Запомни. И живи спокойно.

И вправду – стали жить по-соседски. Она убирала, готовила, словом, делала всю домашнюю работу – без энтузиазма и изысков, но честно. Вроде как по договоренности.

Они даже вместе пили по вечерам чай и болтали. Теперь она могла болтать, ничего не придумывать, не изображать и быть такой, как есть, – обычной, рядовой, сметливой, хитроватой и простодушной одновременно.

Какой ее сделали обстоятельства.

Марина

Последней каплей стала такая история – любимый (а он, конечно, все еще был любимый, или ей так упрямо казалось) попал в больницу. История обычная, обострение язвенной болезни, которой он, кстати, страдал с юности.

Ну, и классическая схема – лежал, упершись взглядом в потолок, не разговаривал, на вопросы отвечал односложно, капризничал, ныл, готовился к скорым похоронам – ну, словом, как обычно.

Однажды она столкнулась в палате с его матерью. Та, все еще очень красивая и ухоженная женщина, бросила на нее высокомерный взгляд, надменно кивнула и пошла дальше.

Марина смутилась и окликнула ее:

– Светлана Сергеевна! Постойте!

Та обернулась и приподняла высокую и тонкую бровь.

– Я вас слушаю.

Голос как из подземелья Снежной королевы. И сама как Снежная королева – высокая, прямая, статная и… ледяная.

– Может быть, – растерянно лепетала Марина, – ну, помощь какая-нибудь… С врачами там или с лекарствами…

Та недобро усмехнулась.

– Помощь, говорите? Да бросьте, какая от вас, – она поддала голосу, – помощь? Вы же, – она призадумалась, подыскивая нужное слово, – любовница! Ну какие у вас обязанности? Ночь скоротать или… в отпуск. А женщина, знаете ли… если она, конечно, женщина, – это обязанности, милочка. В первую очередь. А не права и свобода! А у вас, как я понимаю, сплошные права и сплошная свобода. И суп протертый вожу ему я. И каши в термосе. И с врачом… тоже я.

Марина задохнулась от обиды и возмущения.

– Да как вы… Как вы можете? Так? Да разве я от чего-то отказывалась? Когда-нибудь? Просто вы, – из глаз брызнули слезы, – просто вы приватизировали своего сына и сделали из него…

– Кого, интересно? – усмехнулась собеседница. – Ну-ну, продолжайте!

– Да тряпку, вот кого! Ни ответить, ни решить ничего не может. Слюнтяй! Только оболочка солидная – сильный такой и внушительный. А я-то знаю, что у него внутри. И сколько это стоит.

– Приценивались? Не мужчина, говорите? – она прищурила глаза и вздохнула: – А вы сама-то, дорогая, – женщина? Семью не построили, дочка на чужих руках. В больницу вот возите соки готовые и яблочное пюре в банках. А взять постирать белье, постричь ногти на ногах. Побрить, наконец…

Марина рассмеялась.

– Постричь ногти? Вы что, серьезно? Он что, лежачий больной?

Светлана Сергеевна посмотрела на нее с таким сожалением, с каким смотрят на умственно неполноценных. А потом развернулась и, махнув рукой, пошла в палату к сыну, бросив напоследок:

– О чем с вами говорить…

В последующие дни она приезжала в больницу с опаской – не дай бог столкнуться с этой мегерой! Спрашивала у сестер на посту:

– Эта – там?

И тут заболел Валерочка – попал с инфарктом в больницу. Увезли прямо с работы. Мама из больницы не выходила – ночевала на банкетке в коридоре. Марина возила в больницу еду – Валерочке и маме. Юлька переехала к ней – негоже оставлять подростка одного в квартире.

С дочерью тоже было непросто – за столько лет они отвыкли друг от друга, что и говорить. Марина старалась быть мягкой, не обращать на Юлькины выпады внимания, но… Получалось неважно – и срывалась, и кричала, и указывала. Юлька в долгу не оставалась – в ответ выкрикивала такие вещи, что Марина надолго оставалась в ступоре. Например: «Что ты мне указываешь? Ты что, знаешь, сколько мне надо делать уроки? И вообще, что ты про меня знаешь?» А однажды совсем договорилась: