Похищение Эдгардо Мортары - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Керцер cтр.№ 92

Почему же тогда, спросил Карбони, он не хочет показать ему приказ, полученный, по его словам, из Рима?

«На все вопросы, на которые я мог отвечать, не нарушая клятву, данную Священной канцелярии, — сказал монах, — я отвечал. Но когда речь заходит о вещах, о которых мне не позволено говорить, я молчу вовсе не оттого, что желаю показаться невежливым, ибо, напротив, говорить было бы в моих интересах. Но моя совесть категорически возбраняет мне давать вам какой-либо ответ».

Но почему же, допытывался следователь у отца Фелетти, если он просто следовал указаниям, полученным из Рима, он вручил Агостини четыре скуди как особую награду за услуги?

«Я просто оплатил Агостини расходы, которые он и мальчик понесли в поездке. Я дал ему эти четыре скуди просто как небольшую компенсацию за неудобства, ведь он сам — отец семейства».

Далее следователь обратился к вопросу о самом крещении. Когда Момоло Мортара в первый раз явился к инквизитору, пока полиция продолжала сторожить его сына дома, Момоло спросил монаха, почему тот думает, будто Эдгардо кто-то крестил. Почему инквизитор ничего ему тогда не объяснил?

— Я сказал еврею Мортаре, что его сына крестили, но я не мог ему ничего объяснять из-за той клятвы, которая меня связывает.

— В таком случае, — потребовал Карбони, — объясните и обоснуйте хотя бы сейчас, как, когда и кто крестил ребенка, как известие об этом дошло до Священной канцелярии и какие усилия предпринимались для проверки его правдивости до того, как был издан приказ разлучить крещеного ребенка с его иудейской семьей.

— Верховная священная конгрегация, признав крещение мальчика действительным, приказала мне распорядиться, чтобы его привезли в Рим, в Коллегиум катехуменов. Верховной священной конгрегации известно обо всех подробностях расследования, которое считается необходимым в подобных случаях, и одна только она могла бы сообщить вам обо всех деталях этого расследования.

Карбони уже начал раздражаться:

— Довольно этих уклончивых ответов, преподобный отец, они не только лишают вас возможности защитить себя, но и наводят на некоторые неблагоприятные для вас предположения.

— Мне искренне жаль, что вы полагаете, будто я уклоняюсь от вопросов о расследовании, предпринятом в связи с крещением мальчика Мортары. Когда вы спрашивали меня о вещах, о которых я могу говорить, я отвечал вам со всей прямотой и ясностью, на какую способен. Но о том, о чем вы меня спрашиваете сейчас, я не имею права говорить без позволения Верховной священной конгрегации в Риме.

— Раз уж вы не хотите или не можете предъявить письменные документы, о которых я просил, скажите хотя бы, кто именно доложил вам о крещении Эдгардо и кого вы опрашивали, чтобы подтвердить правдивость этих сведений.

— Клятва, которую приносит человек, призывает Бога в свидетели истинности его слов или деяний, и нарушение этой клятвы грозит божественной карой. Меня больше заботит спасение моей души, нежели любое наказание, которое может постичь меня в этом мире всего лишь за то, что я исполнял приказы, полученные от главы католической церкви через посредничество Священной конгрегации. Я не желаю навлечь на себя божественную кару, нарушив свой обет хранить тайны, связанные с деятельностью священной инквизиции.

Но, возразил следователь, вы с полным правом можете сказать, что не нарушаете клятву добровольно, что вас вынуждают сделать это, чтобы защищаться в уголовном суде.

«Я предоставляю мою защиту только Богу, Пресвятой Деве, Матери Милосердия, к коей прибегают все грешники, и уповаю на заступничество молитв, каковые возносит за меня Богу дитя Эдгардо Мортара, о чем я узнал много месяцев назад от одного человека в Риме, который служит папе».

Поскольку вы отказались представить какие-либо доказательства своих слов, сказал Карбони монаху, этому суду пришлось сделать все возможное, чтобы самостоятельно обнаружить правду. Мы допросили Анну Моризи и услышали от нее историю о крещении Эдгардо. «Но, — добавил следователь, — кроме ее собственного заявления, мы не смогли получить никаких подтверждений ее рассказа. Более того, она все явно преувеличивала, потому что в пору своей болезни мальчик ни разу не подвергался смертельной опасности, а те люди, на которых она ссылалась, опровергали ее слова». И ни один из этих предположительных свидетелей, продолжал Карбони, не признавал, что его когда-либо вызывали к инквизитору для дачи подтверждающих показаний. «Я призываю вас раз и навсегда, — умолял следователь, — отказаться от упрямого молчания и сказать мне, что вы не отдавали приказ забрать из семьи мальчика Мортару, опираясь исключительно на заявление Анны Моризи».

«Я уже говорил, что, когда меня спрашивают о делах, связанных со Священной канцелярией, я не могу отвечать. Могу лишь сказать, что распоряжение схватить мальчика Мортару пришло ко мне от Верховной священной конгрегации, а у нее, разумеется, имелись достаточные основания для принятия такого решения».

Но отделаться от Карбони было не так-то просто. Время, которое Анна Моризи выбрала для своего заявления, сказал он, уже должно было вызвать у вас некоторые подозрения. Ведь она только недавно оставила службу у семьи Мортара после какого-то жаркого спора, и наверное, в ее душе накопилась обида на бывших хозяев, она могла им просто мстить. Кроме таких подозрений, сказал Карбони, у него имеются и свидетельства, собранные из множества разных источников и ясно говорящие о нечестности и вероломстве молодой женщины. Теперь, зная об этом, спросил следователь, вы все равно ничего не расскажете о тех попытках, которые вы предпринимали, чтобы выяснить, правдиво ли заявление Моризи о крещении?

«Я снова отвечаю, что не могу дать вам никакого ответа».

Конец был близок. Карбони подготовил черновой вариант своих заключений, которые вскоре предстояло направить в суд для последнего этапа судебного процесса. Прежде чем покинуть отца Фелетти после этой их последней дуэли, он зачитал монаху запись их разговора. Он указал на отсутствие каких-либо доказательств, подкрепляющих утверждение монаха, будто он действовал, подчиняясь приказу начальства. Кроме того, инквизитор не сделал ничего, чтобы убедиться в правдивости рассказа Анны Моризи о том, будто она крестила несколько лет назад еврейского ребенка, хотя имелось достаточно причин усомниться в ее словах. Следователь добавил, что похищение ребенка переполошило весь город и вызвало бурю негодования в прессе; он упомянул о том, что мать выла от горя, а отец рвал на себе волосы, и даже полицейские были доведены до слез тем бесчеловечным поручением, которое взвалил на них инквизитор. «Вы не согласны с тем, что, совершив этот поступок, вы вполне заслужили наказание?» — спросил Карбони.

Отец Фелетти воспользовался последним шансом ответить следователю, прежде чем дело будет передано судьям.