Похищение Эдгардо Мортары - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Керцер cтр.№ 77

Папская власть в Болонье пала, но Эдгардо находился в Риме, где по-прежнему правил папа. Хотя Момоло не видел смысла возвращаться в Болонью, крах папского режима в этом городе вселял в него надежду, что, быть может, от мирского владычества папы вскоре ничего не останется и в остальных областях. Или, быть может, европейские державы, видя шаткое положение Пия IX, заставят его отпустить Эдгардо, и это станет частью платы за сохранение его власти над Римом. В таком случае люди, на которых Момоло необходимо было повлиять в первую очередь, находились не только в Турине, но и в Париже и Лондоне, и потому последние месяцы 1859-го и январь 1860 года он провел в столицах Франции и Британии (отправиться в поездку ему помогли средства, собранные евреями не только в Италии, но и во Франции).

Драматический въезд Луиджи Карло Фарини в бывшее герцогство Моденское в роли защитника народа от отсталой власти церкви произвел большое впечатление на другого Мортару — Симона, отца Момоло, жившего в Реджо. Раз новый правитель обещает исправить несправедливости, учиненные при папах, разве он не сделает все возможное, чтобы возместить ущерб, нанесенный семье Мортара? 30 октября Симон призвал диктатора добиться возвращения его внука, и Фарини тут же отреагировал, приказав недавно сформированному министерству юстиции начать следствие. Через несколько дней Фарини, уже являвшийся диктатором Модены и Пармы, возложил на себя новую обязанность и стал в придачу губернатором Романьи. Одним из его первых распоряжений, принятых 14 ноября, стало упразднение инквизиции во всех подвластных ему землях.

30 декабря Симон, оставаясь в Реджо, написал Фарини с просьбой поторопиться. «Мой сын Момоло, — писал он, — сломленный тем, что папское правительство Рима похитило у него сына Эдгардо, в настоящий момент находится в Лондоне и надеется, что Британская держава поможет ему добиться возвращения нашего любимого Эдгардо». Объяснив таким образом, почему он сам, а не отец мальчика, обращается с данным прошением, Симон продолжал: «Независимо от тех шагов, которые может предпринять мой сын, и зная о верности, справедливости и человечности вашего превосходительства, я осмеливаюсь обратиться к вам с этой просьбой — не только от себя, но и от имени сына. Прошу вас применить свою власть и вмешаться в это дело, чтобы состоялось долгожданное возвращение моего любимого внука Эдгардо, ибо с того дня, как его забрали из семьи, мы лишены и покоя, и утешения».

Фарини был человеком занятым, перед ним стояло сразу много важных и сложных задач: создавать новое правительство, поддерживать общественный порядок и готовиться к отражению весьма вероятной контратаки со стороны войск, верных старому режиму. Однако он немедленно рассмотрел прошение Симона Мортары и уже 31 декабря приказал министру юстиции разыскать «инициаторов похищения» ^[282]. Вскоре газеты по всей Европе сообщили об аресте инквизитора по просьбе деда Эдгардо. Но журналисты явно что-то недопоняли. Симон Мортара просил Фарини не арестовать инквизитора, а помочь с возвращением внука. К несчастью для безутешного деда, Фарини при всем желании не мог дотянуться ни до Эдгардо, ни до тех, кто его насильно удерживал. Зато до отца Фелетти дотянуться оказалось нетрудно.

Когда в канун Нового года поступил приказ начать дело против инквизитора, ответственным за следствие стал 41-летний Филиппо Курлетти, доверенное лицо графа Кавура и глава полиции всей Романьи, присланный из Пьемонта в помощь Фарини ^[283]. Курлетти знал, как серьезно Фарини относится к делу Мортары (видя в нем воплощение всей несправедливости, которая чинилась при старом режиме под видом «правосудия», а потому желая сделать его мощным символом, который продемонстрирует благородство нового режима), и тоже придал ему первостепенную важность. Рано утром 2 января 1860 года он выехал из города по дороге, которая шла по долине реки По к городу Ченто километрах в тридцати к северу от Болоньи. Он собирался разыскать главного свидетеля, второго лейтенанта (бывшего бригадира) Джузеппе Агостини — человека, который отвозил Эдгардо в Рим (это его рассказы о чуде, произошедшем по пути туда, так вдохновляли католиков по всей Европе).

В одном из залов на втором этаже правительственного дворца в Ченто Курлетти допросил 53-летнего полицейского. Описав вначале тягостную сцену полицейского дежурства в доме Мортара, Агостини рассказал о поездке в Рим, однако ни словом не обмолвился ни о каких чудесных видениях или явлениях. Вот его слова: «Приехав в Рим в один из первых дней июля, я доставил мальчика в Дом катехуменов, где его принял начальник этого заведения. Он сообщил мне, что инквизитор, отец Фелетти, уже обо всем его известил». В заключение Агостини сказал, что, оставив мальчика там, где ему велели, он немедленно отправился к месту своей постоянной службы в Лояно. Однако, заподозрив, что полицейский кое о чем умалчивает, Курлетти спросил его в лоб: разговаривал ли он после своего возвращения с отцом Фелетти или, может быть, даже получал от него какое-либо вознаграждение? Да, признался второй лейтенант, действительно, через некоторое время он посетил инквизитора в Сан-Доменико — но только потому, что ему приказал отправиться туда полковник де Доминичис. В монастыре, «когда я сообщил об успешном выполнении порученного мне дела, он выказал большое удовлетворение и перед моим уходом вручил мне подарок — четыре скуди [монеты], завернутых в бумагу» ^[284].

Только поздно вечером Курлетти наконец вернулся в полицейское управление на третьем этаже Палаццо Комунале в Болонье, но, несмотря на поздний час, там его дожидались два карабинера, служившие в болонской полиции. Оба они недавно плавно перевелись с прежней службы в папской полиции на службу новоиспеченного государства ^[285]. Курлетти вызвал их сюда, чтобы удостоверить, как велит закон, и подтвердить под присягой их свидетельства о том, кто именно отдавал приказ силой забрать Эдгардо Мортару из дома 24 июня 1858 года. Курлетти очень торопился. Первый из двух вызванных полицейских, 59-летний Плачидо Виццарделли, подполковник карабинерского корпуса, начал давать показания уже после полуночи.