– Ну, конечно, дорогая, как экзотическая роза от простой ромашки!
– Роза – это, конечно, Луизиана? – спросила она насмешливо.
– Естественно. – Сверкнул он белозубой улыбкой, ослепительной на загорелом лице.
Она машинально отметила веселые морщинки, которые появились от улыбки в уголках глаз, и глубокую ямку на одной щеке. Ей нравилось его лицо, она находила его приятным. Вдруг, когда она совсем успокоилась, он схватил ее за руку и медленно притянул к себе. Улыбаясь в ее насторожившееся лицо, он пробормотал:
– Поговорим о другом, а? – И, нежно прикасаясь губами к ее лбу, спросил:
– Когда ты придешь ко мне, малышка? Когда позволишь любить тебя?
– Что… что вы имеете в виду? – запинаясь, спросила она, смущенная бьющим от него мощным током чистого мужского запаха.
Он насмешливо вздохнул и мягко дунул ей в ушко.
– Я имею в виду, сколько тебе потребуется времени, чтобы предупредить Клайва, что ты нашла другого покровителя? Я умру в ожидании момента, когда ты будешь моей.
Облизав пересохшие вдруг губы, Кэтрин лихорадочно искала ответ. Пока она молчала, его улыбка исчезла и вновь появился тот жесткий, требовательный взгляд, который она видела у него во время борьбы. Боясь сделать что-то такое, что может вывести его из благодушного настроения, она нервно глотнула.
По-своему расценив ее взгляд, он мягко произнес:
– Понимаю. Тебе тяжело это сделать. Хорошо, я сам поговорю с Клайвом. Все, что от тебя требуется, собрать свои вещи и прийти ко мне в гостиницу.
– Когда? – Этот вопрос показался ей безопасным.
Он снова сверкнул улыбкой.
– Завтра вечером. К тому времени я все приготовлю.
И вдруг Кэтрин с тревогой обнаружила, что ей совсем не хочется от него уходить. Наоборот, ей хотелось остаться, чтобы снова пережить сладостную боль его сильных объятий. Должно быть, эти мысли отразились на ее лице или Джейсон подумал о том же, во всяком случае через секунду она исчезла в его руках, а его рот накрыл ее полуоткрытые губы, как бы изголодавшись по их прикосновению. Снова ее охватило возбуждение, снова она утеряла желание сопротивляться и шла навстречу ласке.
Но Джейсон сам оторвался от нее. Улыбаясь уголком рта, он смотрел в ее раскрасневшееся лицо, на ждущие губы, помутившийся взор и, борясь с собственным желанием, грубовато сказал:
– Тамара, не искушай, если не хочешь сейчас же отдаться мне! Я не из тех мужчин, которые привыкли терпеливо ждать, и хочу тебя сейчас, хочу страстно. Если ты не готова к тому же, не дразни меня!
Его слова и хмурый взгляд в момент отрезвили ее, она вдруг поняла, как близко подошла к тому, чтобы уступить его страстным домогательствам. Вырвавшись из его рук, она решительно, не оглядываясь, зашагала к своей лошади. Стыд, гнев и странное чувство утраты пронзили ее. Какая она дура! Как она могла так поступать! О Господи! Да она заслужила, чтобы Сэвидж взял ее силой! Она сама на это напрашивалась. Что случилось, почему она все это ему позволила, почему ждала и жаждала его поцелуев?
Погруженная в свои невеселые мысли, она не видела, что он идет за ней, и сильно испугалась, когда, изготовившись вскочить на спину Шебы, почувствовала, как его руки поднимают ее и сажают на лошадь. Властно положив руку ей на бедро, он приказал:
– Ни о чем не беспокойся, малышка. Я сам обо всем позабочусь. Нас ждет много прекрасных мгновений. Завтра вечером приезжай в гостиницу, я предупрежу хозяина. – Медленно оглядев ее стройную фигуру, добавил:
– Одежду можешь не брать. Я куплю тебе прелестные перышки. – Потом с лукавой улыбкой заметил:
– Впрочем, сомневаюсь, что она тебе вообще понадобится в первые дни нашей связи.
Только возмущенный вздох сорвался с ее губ, но, сдержавшись, она ударила Шебу по блестящему боку, и та рванулась вперед. Джейсон успел крикнуть ей вдогонку:
– Не забудь, завтра вечером в «Лисице»! Кэтрин постаралась подавить возмущенное желание вернуться и выложить ему все, что она о нем думает. Вместо этого она поскакала к табору, погруженная в собственные мысли, рассеянно вытерла там мокрую Шебу и направилась к тому месту, где сидели Рейна и ее подруга Илона, самая пожилая и некрасивая женщина в таборе.
Она и в молодости не блистала красотой, а время и жизнь лишили ее даже того, что было. Много лет назад в ножевой драке она потеряла левый глаз, и теперь эту впадину прикрывала грязная черная повязка. Ничто не могло спрятать уродливый белый шрам, пересекавший ее впалую щеку, широкий лоб и исчезавший в редких седых волосах. Она улыбнулась Кэтрин, показывая пустоты вместо зубов, которые либо выпали, либо были выбиты. Кэтрин хорошо относилась к Илоне и, усевшись на землю между двумя старыми цыганками, присоединилась к их беседе.
Спустя некоторое время Илона как будто почувствовала, что их нужно оставить одних, ушла, и Кэтрин печально призналась Рейне:
– Сегодня утром ты была права, когда говорила, что опасно бродить одной в окрестностях без слуг. Нравится мне это или нет, но Тамаре придется исчезнуть. Хватит притворяться, что я простая цыганка.
Рейна бросила на нее удивленный взгляд, в глазах ее появился невысказанный вопрос, а Кэтрин продолжала:
– Я поступлю так, как ты советуешь. Мать будет вне себя от радости, когда я скажу, что не буду больше бродить здесь одна, без слуг.
Приняв решение, она оживилась.
– Ты можешь перенести свои вещи в мою кибитку, поскольку она мне больше не нужна. А как только ты там поселишься, у меня уже духу не хватит что-нибудь менять.
Она проказливо улыбнулась бесстрастному лицу Рейны, явно довольной таким исходом, но не желающей этого показывать. Цыганка только резко спросила.
– Что это ты так внезапно передумала? Утром, отправляясь на прогулку, ты еще ничего не знала.
Как сказать Рейне, думала с болью в душе Кэтрин, что она оказалась просто распутной девчонкой, ничуть не лучше продажных женщин? И все из-за совершенно незнакомого человека, который все в ней взбаламутил, и она позволила ему такую близость, какая только возможна между мужчиной и женщиной?
Вслух она печально произнесла.
– Кое-что действительно произошло. Признаю, ты была права, но ты и должна быть довольна: ведь я следую твоему совету. Жизнь здесь становится для меня опасной. Пора быть настоящей леди.
Бросив подозрительный взгляд на Кэтрин, Рейна, которой хотелось знать, что повлияло на решение своенравной девушки, промолчала, понимая, что если бы Кэтрин хотела, то рассказала бы ей всю правду. Она только спокойно спросила:
– Ты не забыла про свадьбу? Кто почтит ее своим присутствием – леди Кэтрин или появится опять Тамара?
Кэтрин расстроенно вздохнула, она совсем забыла о свадьбе. Через два дня женятся Золтан и Санга. В такой день весь табор приходит в неистовое веселье. Горят костры, потоком льется вино, звучат тосты за здоровье новобрачных, рыдают скрипки, виртуозно выводя дикие цыганские напевы. Как испортишь такое веселье, явившись в одежде чопорной леди, в окружении слуг? Цыган будет стеснять их присутствие. Большинство забыло, кто она такая на самом деле, но богатый наряд и слуги напомнят об этом. Проклятая Рейна! Ведь Кэтрин уже сделала выбор, но старая цыганка испытывала ее решимость. У нее на глазах она заколебалась, и Кэтрин с гримаской ответила, как само собой разумеющееся: