Империя Машин - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Кянганен cтр.№ 46

— Не терпится получить фингал под глазом?

Неизвестный так отвлекся, что не услышал, как проскрипела «корзина» с пассажиром. Им оказался его давний товарищ.

— Я тоже рад тебя видеть, Лейм!

Хотя он был несколько грубоват и порывист, в янтарных глазах прослеживался тонкий ум и умение разбираться в людях. Из-за особенностей глаз, он плохо переносил ясную погоду и обычно отсиживался до темноты. Поэтому кожа его была довольно бледной. Даже по меркам сумеречных островов.

— Отложим объятия на потом — усмехнулся он и поглядел за Неизвестным на фреску. «Славный малый». — сказал он скривившись.

— Империя не знала большего безумца. На острове, как и договорились?

Лейм перебросил на плечо мешок с письмами: «Ага. Смотри мне, не испорти мордашку. Чертог прямо под тобой».

— А ты, как всегда, держишь меня за идиота — улыбнулся Неизвестный, и зашел в корзину.

Чертог.

Корзина качнулась, застопорившись над козырьком туннеля. Видимо, протекший иридиум повредил проводку. Наконец, она сдвинулась, и он ступил на пол. На уровне головы к стенам были приделаны фитили и канальцы с маслом, подпитывающие лампы. Неизвестный зажег фитиль и свет мигом растекся по удаляющимся аркам, озарив всплывающие из мрака таблички. «День за ночью кинжалы хранят судьбу». — как и от чьих покушений? — сколько не раздумывал он о значении фразы, ставшей в ордене молитвой, ему не довелось постичь её. Может они следят за вмешательством в естественный ход вещей посторонних? И тут же ему проникло в мысли — «посторонних вроде него».

Альфредо неодобрительно отозвался о его решении, хоть и прятал это за дружескими чувствами. Неизвестный давно заметил, что обладает врожденной способностью «развязывать язык». Она далеко выходила за рамки привычной интуиции, даже имперские гвардейцы, высадившиеся на острове были сговорчивее с ним, чем с Альфредо, чей авторитет признавали все. И как клеймение повлияет на его восприимчивость других людей?

Нащупав стеллажи он наощупь передвигался к церемониальному нефу. Туннель остался позади. Здесь и сейчас он испытает самую дикую боль за всю свою жизнь.

Ходит слух, что душевные страдания угасают пред муками отравления иридиумом, пока кровь пытается выветрить его из организма и мозг отказывается принимать пропитавший клетки яд. В это время тело настраивается против самого себя, на какой — то момент начинается всеобщее отторжение и расщепление рассудка. Главное — выдержать, иначе потерянный рассудок не вернуть. Распад необратим. Так кончили многие из желавших получить дар. Но без метки ему не одолеть и доли замыслов.

Базилика внутри пирамиды освещалась через окна — линзы на втором ярусе, где Смотрители обслуживали газовые фонари. Сами окна были расстановлены пирамидкой за место крыши. Как бы дублируя уменьшенную модельку обители. Неизвестный укрыл глаза ладонью. Как ярко!

Янтарные отблески скакали по полированным залам. Наряду с этим сгущалась тьма, противоборствуя им, от чего в базилике воцарилась необычайная, контрастирующая атмосфера.

Попривыкнув к брызжущему свету, он обошел секции. Сложенные рядами маски поблёскивали новизной.

Их полировали к «коронации» — так именовали мальчишки, работающие уборщиками клеймение.

С оборотной стороны к ним крепили листок из отпечатанного экземпляра Книги Клейм, где содержались рекомендации к приобретенной силе. Сборник прорицаний, которым якобы следует носитель маски.

Тихо. Непривычно тихо, словно сама тишина умолкала в пористых стенах. Книги, уложенные под масками перевезли с наземных библиотек.

Он полистал поеденные плесенью обложки, вчитываясь в блеклый текст.

Как же поступать?

Ни вопросов, ни советов — берешь любую и бросаешь в фонтан.

Над фонтаном висела маска миндалевого цвета, которая как наклоненная над клеткой голова приглядывала за вошедшими.

Vialorosa — «все предопределено» — было начертано на её губах. Гравированная золотыми рунами, она отбрасывала внушительную тень, покрывавшую большую часть зала.

Под ней статуя обнаженной женщины без головы с множеством чаш разной высоты на блюдцах в руках. С блюдец попеременно капала вода, оседая в нижней из чаш, которая, наполнившись, сливала её в фонтан. Чаши же были устроены как поворотная деталь. И так, по очереди, от верха до низа они наполнялись и опорожнялись. «И да хранят тебя боги.» — выщерблено на выступающих ободках чаш.

Неизвестный обхватил приглянувшуюся ему маску.

В этаже над ним зашевелился механизм.

Она подалась с отчетливым щелчком и трубка, удерживающая её, заволоклась в утопленные пазы.

Он изъял сверточек с рекомендациями и погрузил маску в раствор, концентрирующийся в фонтане.

Затем он подставил её под газовую трубку.

Обрызгав распылителем, вытягивающим метку, он положил маску на полотенце сушиться. Предосторожность от прорастания клейма в мозг.

Подошли слуги ордена.

— Мы свяжем вас, мастер, чтобы вы не дернулись в неподходящий момент.

— Это необходимая мера — добавил второй.

— Тогда зачем спрашиваете? Просто могли взять и скрутить — с неоткуда взявшимся чувством агрессии, произнес Неизвестный. Что — то шевельнулось в нем при виде скрывающих подбородки масок. Но он не ведал откуда взялось мутное воспоминание.

— Могли. Но приказ иной — невозмутимо сказали они.

Его вывели из масочной через раскладывающийся из двери лестничный пролет, в восточное крыло Чертога. Пол, на случай пожара, был покрыт тонкой пленкой то ли воды, то ли какого-то масла. Ему сразу вспомнились рассказы о морских коврах Торговой Империи от дорожной пыли и песка. Из прорезей покатых стен красовались рукояти орудий для нанесений всевозможных клейм и врачевания. Чтобы они не проржавели, в лунку предварительно вливали масло, после чего погружали приборы. Помимо ужасающего кресла с зажимами, каркасом как скелет и кабелями, утекающими к отдушинам, в комнате располагались подвесные столы. Перегородка из сетчатого волокна отделяла плавильную печь от операционной. Неизвестного усадили в кресло.

— Будьте добры — указали они на.

Привязали руки и ноги, затянув путы до посинения, и включили печь.

Неизвестный ощущал отток крови от конечностей, как не шевелил ими.

— Все не можете простить совету, избравшему меня мастером? — разрабатывая кисти рук, спросил он их.

— Когда чужака предпочитают братьям… — наступила опасная пауза.

— Раньше, при существовании религии, клеймо делали только еретикам, и богохульникам, после — тяжким преступникам. Теперь его ставят за заслуги.

— Не хотите? — сказал безразличный голос, преломленный через респираторы. «Отказывайтесь, но в таком… потрепанном временем виде я бы не рискнул плыть в одиночку». — сказал держащий штемпель.