Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Глезеров cтр.№ 82

«Война не закончена, пока не похоронен последний солдат; точно так же и тоталитаризм не преодолен, пока не выявлены все места захоронений его жертв», – подчеркнул, открывая семинар «Забытые могилы», директор Музея политической истории России Евгений Артемов. И это действительно так: сегодня много говорится о том, что военные могилы – предостережение от будущих войн. Точно так же и могилы жертв тоталитарного режима – предостережение. Если предадим их забвению – никто не сможет гарантировать, что черные времена не повторятся.

«Мы до сих пор очень мало знаем о существующих в Петербурге и его окрестностях местах массовых казней и захоронений жертв репрессий советского времени, – подчеркнул историк Александр Марголис. – Единственным некрополем, получившем официальным статус, причем еще в 1989 году, на волне перестройки, является Левашово. Но ведь это – вовсе не единственное место».

По крайней мере, два некрополя жертв террора, долгое время державшихся в строжайшей тайне, существуют в Ленинградской области – на территории Всеволожского района. Научно-исследовательскому центру (НИЦ) «Мемориал» удалось их обнаружить около десяти лет назад в результате долгих кропотливых поисков. Директор петербургского НИЦ «Мемориал» Ирина Флиге рассказала, с каким трудом шли поиски Ковалевского леса.

Пороховой погреб в Ковалевском лесу, служивший накопителем для приговоренных к расстрелу. Фото автора, май 2011 года

Священник Кирилл Каледа у порохового погреба в Ковалевском лесу. Фото автора, октябрь 2010 года

«Ржевский полигон был создан еще в XIX веке. Территория его с XIX века до сегодняшнего дня сильно разрасталась и сегодня „клином“, в длину до 80 км, доходит до Ладожского озера. Почему выбрали именно территорию полигона? Во-первых, она охранялась, и по периметру всего этого леса стояли несколько охранных полос; во-вторых, так как казни были засекречены, местные жители не удивлялись выстрелам с полигона: на то он и полигон, чтобы на нем стреляли. Людей сюда привозили на машинах и держали в пороховом погребе, служившем накопителем. Затем уже оттуда выводили в лес на расстрел. На этом сохранившемся здании 25 августа 2001 года установили памятный знак „Жертвам красного террора“».

Когда мы начали заниматься поисками этого места, прямых свидетелей уже, естественно, не осталось. Имелись лишь косвенные свидетельства, в том числе и от местных жителей. Среди источников преобладали мемуарные, причем многие восходили к эмигрантской печати. Географические координаты указывались очень неточные: называлось и Пороховые, и Бернгардовка, и Ковалево. Еще один комплекс источников связан с восстановлением судьбы поэта Николая Гумилева. Исследователь его биографии Сергей Лукницкий занимался попыткой найти это место в 40–50-х годах прошлого века, когда еще были живы свидетели. Сохранился нарисованный им план места – в литературе его называют «точкой Лукницкого».

Совмещение этих очень разных источников и, в первую очередь, плана Лукницкого, и дало привязку на местности. В 1990-е годы исследователь Вениамин Иофе собрал эти различные источники и наложил их на современные карты и на аэрофотосъемку 40-х годов. В результате все сошлось в одной точке. Тогда началось обследование леса с пробным зондированием почвы.

Памятные знаки народной мемориальной зоны в Ковалевском лесу. Фото автора, май 2011 года

В результате была обнаружена одна из расстрельных ям, обозначенная сегодня памятным знаком. В ней нашли много стреляных гильз – как оказалось, от японской винтовки «арисака». Она годилась только для ближнего боя, поэтому с 1918 года ее использовали органы ВЧК. И есть документ того времени из районного партийного архива, в котором говорится о том, что на складе Ржевского полигона хранятся патроны для винтовки «арисака» и в скобках – «подмоченные». Судя по всему, когда их использовали в этом лесу, они часто давали осечки, этим и объясняется такое количество стреляных гильз.

Важно и еще один факт: хотя казни проводились в строжайшей тайне, люди об этих местах знали. Известно, что Ахматова посещала место расстрела своего первого мужа, Николая Гумилева. А самым ярким свидетельством того, что место расстрелов не удалось сохранить в тайне, стал архивный документ, датированный октябрем 1921 года, когда здесь, в этом лесу, задержали, а потом приговорили к шести месяцам тюремного заключения Марию Семеновну Спир. В приговоре значилось: «За посещение места расстрела по делу „Петроградской Боевой организации“». В протоколах допроса на вопрос, откуда она узнала это место, Мария отвечала: «В „хвосте“ на Гороховой сказали». Имелась в виду ВЧК на Гороховой улице, 2, в Петрограде, куда привозили арестованных. Дело Спир послужило поводом к тому, что это место перестали использовать для казней.

С конца 1921 года или с начала 1922 расстрелы в Ковалевском лесу уже не производились. Правда, к концу 1920-х годов территория вновь стала использоваться для этих целей, но речь шла о совсем другом месте, расположенном в глубине полигона, – урочище Койранкангас. И все равно это место знали люди, потому что недалеко было несколько финских деревень, и одна из них находилась на возвышенности. В конце 80-х годов ее жители подробно описывали то, что видели. Поисковые работы там шли здесь очень трудно, но в 2002 году увенчались успехом.

Расстрельная яма в Ковалевском лесу, отмеченная памятным знаком. Фото автора, октябрь 2010 года

Памятный крест в символической «точке Лукницкого». Фото автора, октябрь 2010 года

За прошедшие десять лет в Ковалевском лесу усилиями «Мемориала» оформлена мемориальная зона, отмечена одна из могил, установлен памятный крест. Здесь каждый год проводятся памятные акции 5 сентября – в годовщину дню начала «красного террора». Со временем мемориальная зона стала приобретать все более народный характер: здесь появились православные иконы, прославляющие священномучеников, пострадавших в 1920-х и в 1930-х годах.