Улыбка пересмешника - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 47

– Совершенно уверена, – ответила она, не задумываясь. – Я бы ее запомнила. Сергей, вы позволите?...

Она забрала у него брошь и спрятала в сумочку. Затем посмотрела на Бабкина с Илюшиным, и первый раз за все время улыбнулась победной улыбкой:

– Будем считать, что благодаря вам у меня появился талисман. А то я уже начала сомневаться в своих силах.

Знаете, я уже начала сомневаться в своих силах. Усталость охватывает меня все сильнее, и нервное возбуждение сопровождается непривычной апатией тела, когда ум приказывает телу двигаться, а оно, бедное, не слушается его приказов и валится, как механическая кукла, из которой вынули батарейку.

Я преодолеваю себя и пью таблетки, прописанные мне хорошим врачом. Он считает, что я до сих пор переживаю из-за потери мужа. Я и впрямь переживаю, но считаю совершенно излишним уточнять, по какому именно. Поверьте, мы хорошо жили с Никласом, и я испытывала к нему все положенные чувства: благодарность, уважение, искреннюю симпатию... Что не помешало мне обрадоваться его смерти, потому что наконец-то я могла делать все, что считала нужным.

Он очень много сделал для меня, мой Никлас. Первые полгода после замужества он занимался мною так, как гордый родитель может заниматься ребенком, в котором видит талант. Шведский я выучила на удивление быстро, и он заставлял меня читать, водил по музеям, устраивал целые экскурсии. Запас его знаний был огромен, он увлекательно рассказывал, и я впитывала в себя все, что мне преподносили, с готовностью птенца, раскрывающего клюв к прилету мамаши-птицы.

Одновременно мне тактично и ненавязчиво преподносились не менее важные уроки. Новые зубы, личный косметолог, уроки стилиста... Временами я казалась себе куклой, с которой играет мой новый муж. Но потом я поняла, что привлекает его во мне... Возможность быть богом, лепить из той глины, что податливее пластилина, ощущать себя творцом и мастером, имеющим дело с лучшим из материалов – с человеческой душой, умом и телом.

И я не обманула его ожиданий. Никлас даже был поражен моими успехами. Он довольно быстро понял, что я могу быть не только игрушкой, но и партнером, и постарался извлечь из этого все, что можно. Под конец жизни он признался, что ему невероятно повезло со мной, и я до сих пор благодарна Никласу за эти слова.

Птица, которую привез мне широкоплечий сыщик (я называю его «мой герой» – он годится на роль героя, как его коллега годится на роль хладнокровного грабителя банков), рождает во мне подъем, словно ее золотые крылья способны унести меня далеко отсюда – туда, где я уже достигла своей цели и счастлива. Я ведь буду счастлива, когда достигну ее, правда?

Но я не могу скрывать, что меня мучает страх. Я не навещала Романа в больнице, но его начальник красочно описал мне, что сделали с ним люди Кирилла. Даже если бы я не слышала его рассказа, мне хватило одной встречи с моим мужем, чтобы понять, что пощады от него ждать не стоит.

В тот вечер я вернулась в гостиницу и, проходя по вестибюлю, чтобы забрать ключ от номера, заметила его, сидящего в кресле. Там невероятно глубокие кресла, в вестибюле, и выбраться из них сложно, как из воронки. Но стоило Кириллу увидеть меня, как он, странно выгнувшись, поднялся из этой засасывающей ловушки почти непринужденно, и кресло за его спиной разочарованно хлюпнуло своей бархатной пастью, выпустив добычу.

Он просто стоял и смотрел на меня, не делая попыток подойти. И я тоже замерла. Меня охватило оцепенение сродни гипнотическому: даже перед танцующей коброй с раздувающимся капюшоном, уверена, я не испытала бы такого чувства.

Так вот, Кирилл стоял и смотрел на меня без улыбки, без этой своей фирменной ухмылки одной половиной рта. И мне было страшно – так страшно, как не было уже очень давно. А потом он улыбнулся, и мне стало не просто страшно, а жутко. Я осознала, что он может убить меня прямо здесь, и никто не успеет ему помешать, а осознав это, нашла в себе силы двинуться с места и дойти до милой девушки в униформе, которая с понимающим, как ей казалось, видом смотрела на нас. Двое влюбленных, конечно же... Что еще она могла подумать?

Знаете, он обо всем догадался. Поэтому он избил несчастного, безобидного Рому, который даже ни разу не поцеловал Алису Кручинину. Поэтому Кирилл приехал в гостиницу – чтобы показать мне, что он все знает, и убедиться, что я его поняла. Боже мой, какой дурой я была, представляя себя охотником, терпеливо и долго дожидающимся добычи; как я безбожно льстила себе этим сравнением! Нет ни охотников, ни тигров – есть двое животных, и каждое из них хочет перегрызть другому глотку и разорвать останки, растащить их по лесу, чтобы путь оставшегося в живых был помечен кровью второго.

Мне удалось взять себя в руки, только закрыв за собой дверь номера. Значит, война объявлена... Как ни удивительно, именно эта мысль помогла мне перестать чувствовать себя жертвой, которую поволокут по мокрой душной траве, и заставила собраться. Поражение в одной битве не равно проигрышу по всем фронтам. Алиса оказалась на время вне моей досягаемости, но лишь на время. Пока мне необходимо сосредоточиться на раскапывании прошлого и изучении его скелетов – в буквальном смысле этих слов.

Меня подпитывает ни на чем не основанная уверенность, что экспертиза сможет доказать, кто убил Сеню. У меня бывают случаи предвидения, когда я заранее знаю ответ на вопрос, случится ли то или иное событие. И иногда даже вижу в общих чертах, что именно произойдет.

Так было с Никласом: едва прочитав его письмо, я прониклась убежденностью, что именно этот человек станет моим вторым мужем. Так оно и вышло. Потом, несколькими годами позже, когда я стояла на первом этаже нашего дома и смотрела в окно, как он идет к машине, сутуля узкую спину, я не испытывала ни малейших сомнений в том, каков будет диагноз врача. И мне не нужно было ни о чем спрашивать мужа, когда он вернулся к обеду, прошел в свой кабинет, лег на диван и лежал, не двигаясь, несколько часов. Все было ясно.

Возможно, эта изредка проявляющаяся моя способность – слабая, ничтожная компенсация за ту слепоглухоту, которой я страдала в первом браке. Но ее происхождение не имеет значения, важно лишь то, что я пользуюсь ею, прислушиваясь к голосу интуиции, как к стуку долгожданного путника в дверь.

Теперь она подсказывала, что мне повезет с уликами, оставшимися на теле Сени. А что касается Алисы, то эта неудача обескураживает меня все меньше. Я была слишком нежна с этой девочкой – наверное, оттого, что чувствовала свою солидарность с ней и немного жалела ее. Но сейчас, когда я сижу в гостиничном номере и рассматриваю птицу с хищным зеленым глазом, мне становится очевидно, что я позволила себе пойти на поводу у эмоций. А это неправильно. Я не могу позволить себе эмоции, во всяком случае те, что в результате идут на пользу Кириллу.

Пожалуй, я придумаю для Алисы что-нибудь поинтереснее. И на этот раз даже муж, которому она так предана, не сможет ее защитить.