Осень - читать онлайн книгу. Автор: Али Смит cтр.№ 29

– Люди не могут быть легендами, потому что они смертны, – говорит она.

– Угу, – говорит он.

Она смеется.

– …И он хотел передать волшебную козлиную шкуру кому-то другому, – говорит он.

– Зачем? – спрашивает она.

Он не может вспомнить. Он без понятия.

– Чтобы не рассеялось волшебство, – говорит он. – Чтобы, э…

Он без понятия. На самом деле он не слушал в классе.

– Может, когда-то жил волшебный козел? – говорит она. – На уступах скалы? И он умел прыгать с любой высоты, под любым углом и благополучно приземляться на хрупкие копытца? Или с него пришлось содрать шкуру, и эта шкура стала волшебной уже после жертвоприношения – из-за жертвоприношения?

Она даже не читала этот рассказ, но выдумала историю почище той, что он пытается вспомнить.

– Ну что? – говорит она.

– Волшебная козлиная шкура была… – говорит он. – В общем, из нее был сделан переплет древнейшей и самой могущественной книги по магии у того древнего старика, и за долгие сотни лет она пропиталась магией. Потому-то, кстати, он и снял именно эту шкуру, чтобы передать ее дальше.

– Почему же он не передал потому-то, кстати, всю книгу целиком? – спрашивает сестренка.

Сидя за столом, она повернула к нему насмешливое и в то же время ласковое лицо.

– Не знаю, – говорит он. – Знаю только, что он решил ее передать. Поэтому он, э, нашел юношу, чтобы передать ее ему.

– А почему юношу? – спрашивает сестренка. – Почему он не выбрал девушку?

– Слушай, – говорит он. – Я просто рассказываю тебе, что прочитал. И старик сказал юноше: вот, возьми эту волшебную козлиную шкуру. Обращайся с ней почтительно. Она очень-очень могущественная. Чтобы она подействовала, нужно положить на нее ладонь и загадать желание. И тогда желание сбудется. Но он не сказал юноше, что всякий раз, когда загадываешь желание на волшебной козлиной шкуре, она уменьшается и скукоживается – немножко или сильно, смотря какое желание загадать – маленькое или большое. И вот юноша загадал желание, и оно сбылось, и он снова загадал, и его желание снова сбылось. И он прожил счастливую жизнь, загадывая желания на волшебной козлиной шкуре. Но в один прекрасный день волшебная козлиная шкура скукожилась настолько, что стала меньше его ладони. Поэтому он загадал желание, чтобы она стала больше, и тогда она стала расти все больше, больше и больше, пока не стала величиной с целый мир, и когда она достигла размеров целого мира, она растворилась в воздухе.

Сестренка закатила глаза.

– И тогда юноша, который уже слегка постарел, но, думаю, еще не был таким старым, как тот первый древний старик, этот юноша умер, – говорит он.

Сестренка вздыхает.

– И это все? – спрашивает она.

– Ну да, там есть и другие моменты, которых я не запомнил, – говорит он. – Но суть такова, да.

– Чудесно, – говорит она.

Она подходит к окну и целует брата в щеку.

– Большое спасибо за рассказ о волшебной крайней плоти, – говорит она.

До него доходит, чтó она сказала, лишь минуту спустя. Он краснеет до корней волос. Краснеет всем телом. Она видит это и улыбается.

– Мне нельзя произносить это слово? – спрашивает она. – Но ведь рассказ именно об этом. Хотя целыми столетиями от меня скрывали, о чем на самом деле говорится в рассказах всего мира. В общем, крайняя плоть. Крайняя плоть крайняя плоть крайняя плоть.

Она танцует по комнате, выкрикивая слова, которые он вряд ли произнес бы при ней вслух.

Она с ума сошла.

Но она поразительно права насчет этого рассказа.

Она умница.

Она вывела слово «правдивый» на совершенно новый уровень.

Она опасна и блистательна.

Она подходит к окну и распахивает его пошире. Она кричит над улицей, в небо (хотя, слава богу, по-английски): «Крайняя плоть приходит и уходит! А Моцарт остается всегда!» Потом она возвращается на свое место за столом, берет книгу и продолжает читать ее с середины как ни в чем не бывало.

Он пережидает минутку, а затем выглядывает из окна на улицу. Леди с собачкой стоит, подняв голову и прикрывая глаза рукой. Помимо этого, на улице все как обычно, и никому невдомек, что его сестренка настолько сумасшедшая, настолько смелая, настолько умная, настолько сумасбродная и настолько спокойная и что теперь он знает наверняка: когда она вырастет, то станет великим человеком, видным мыслителем, революционером, тем, с кем приходится считаться.

Летний братец.

Старик в медучреждении.

Сестренка.

Никогда не старше двадцати – двадцати одного.

От нее не осталось никаких снимков. Фотографии в доме ее матери? Давно сожжены, потеряны, пропали, стали уличным мусором.

Но у него все же есть пара страниц из писем, когда она ухаживала за матерью. Ей восемнадцать. Ее умный «передний скат»:

«Вся соль в том, как мы относимся к ситуации, дорогой Дэни, как мы смотрим и видим, где находимся, и как решаем, если, конечно, в силах, когда видим все без прикрас, не отчаиваться, и в то же время выбираем, как лучше поступить. Именно это и есть надежда, вот и все, вопрос в том, как мы справляемся с негативными поступками по отношению к людям со стороны других людей, не забывая, что все мы люди, что ничто человеческое нам не чуждо, как подлость, так и благородство, а самое важное, что все мы здесь всего лишь на миг, вот и все. Но в этот аугенблик ^[25] мы либо кротко моргаем, либо добровольно слепнем, и мы должны знать, что одинаково способны на то и другое, и должны быть готовыми подняться над подлостью, даже если увязли в ней по уши. Поэтому так важно – и здесь я напрямую благодарю добрую, обаятельную и скорбную душу своего дорогого брата, которого так хорошо знаю, – не тратить наше время зря, пока оно у нас еще есть».

Дорогой Дэни.

Что он сделал со своим временем?

Горстка банальных рифм.

На самом деле ничего другого не оставалось.

К тому же он хорошо питался, когда рифмы приносили доход.

«Золотая. Пожилая». Он помнит ту дурацкую песенку слово в слово. Но не может вспомнить…

…Господи, не может…

– Извини за беспокойство, Господи, не напомнишь мне имя моей сестренки?

Не то чтобы он верил в существование Бога. Вообще-то он в курсе, что Его нет. Но на всякий случай, если вдруг что-то подобное есть:

– Пожалуйста, напомни мне еще разок ее имя.

– Прости, – говорит тишина. – Не могу тебе помочь.

– Кто это?