Спящая красавица - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бортников cтр.№ 35

Он только один раз засмеялся: «Я думал, что ты из детдома... »

Я не спросил, почему. Я тоже засмеялся. Мы выкручивали мою простыню. Я не сказал ни «да», ни «нет».

***

А потом наступила эпопея капусты! Да. Я не шучу. Наверное, хуже этого могут быть только сахарные плантации.

Я ее жрал. Капуста... О-о-о! От нее я впадал в такую тоску! От одного запаха. И не только я. Тараканы! Даже они забеспокоились! Они вставали на дыбы и сучили лапками! До меня дошло! Они молились!

Ну и вонь же это была! Не тушеная капуста, а какой-то Реквием! Похороны! Ею надо кормить актеров, которые должны плакать! Не луком! Нет. Лук — ерунда! Вот капуста — это то самое! Потом ты и сам не заметишь, как оказываешься в бреду. Все эти печальные пиздострадальцы жрали капусту! Эти... поэты, о которых говорила Англичанка! Байрон и все прочие! Я уверен! Они все сидели на ней! А уж от этой отравы жизнь раем не покажется. Вспомнил! Монахи! Там, в монастырях, это было как наказание! Сто ударов мешком по жопе! Ооооо! Или кастрюля пареной капусты! Бр-р-р! От нее бы петухи начали нестись! Никогда я еще не был так близок к самоубийству, как в те дни! Я превратился в старого облезлого кроля! Моя шкура не просто не стоила выделки! Ее бы цыган не поднял на дороге!

О-о-о! Ебаная капуста! От этой вони яйца протухали в холодильнике! Желток и белок менялись местами! От этой вони на кухне пацаны качались! Она была как морская болезнь! Как они меня только не выбросили в окно?! Вместе с моей скороваркой!

Меня и сейчас тошнит от одной только буквы «К»! Вот прямо сейчас! А тогда — не то слово! Мои ноздри мгновенно зарастали кожей, стоило этой вони только появиться! Нос вообще поворачивался задраенными ноздрями вверх! Даже от намека на этот горячий тошнотворный сквознячок! Желудок съеживался, как устрица под каплей уксуса! Как сосок на ветру!

Я впадал в тоску. Мне ничего не хотелось! И это еще не все! Вот когда она оказывалась недоваренной... Вот тут-то и начиналась ебля с пляской! Коррида! Меня вздувало, как шар! До отказа! Я передвигался, как беременная слониха! Еще бы немного и все! Я бы лопнул! И все бы здесь забрызгал к чертовой бабушке! Господи! Мне приходилось держать ухо востро! Я боялся наткнуться на что-то острое! Я обходил все, что могло меня лопнуть! Чем черт не шутит! Неровен час!

И даже спать не получалось! Лежа на спине, я не мог натянуть одеяло! А спать на животе?! Моя любимая поза. Ха-ха три раза! Я чувствовал себя как мяч, на который наступил цирковой слон! И при этом еще и подпрыгивает!

У меня уши упали от этой гадостной капусты! Никакого оптимизма. Как подыхающий пес, я еле волочил свой хвост! Настроение было как у церковной крысы после свадьбы с дохлым попом! Даже хуже! Песня «Ямщик, не гони лошадей», спетая хором заик! Я стал как колодец, в который плевали, сморкались, бросали окурки, смотрелись и плакали все туберкулезники страны в течение года! Даже не так! В течение високосного года! Да! Именно! Ведь этот год, кажется, был високосный.

***

Мы стали гулять вместе. С Гришей. Даже стремно так говорить — гуляли. Мы шатались! Как два колокольчика на бродячих коровах! В разные стороны! Как мухи на слоновьих жопах, мы катались по джунглям! На трамваях, автобусами! Троллейбусами! О чем мы говорили? Да ни о чем. О чем мухи говорят, когда их мотает на заднице носорога туда-сюда?! О простых вещах. Именно! Что пожрать!

Так и мы. Говорили о голоде. Да. Ходили вокруг да около! Но у нашего голода еще не было языка! В этом- то все и дело! Только потом наш голод заговорил.

А с чего у нас началось? С кино. Да. Мы пошли в кино. Я — впервые в этом городе. Надо же нам было развеяться! Хоть как-то! А то из ушей уже тесто полезло!

Дешевле было брать кассеты в прокате. Но для этого у нас не было видео. Конечно, так было бы идеально. Да. И потом, доплачивая немножко, мы бы постоянно обменивали фильмы. Смотрели бы день и ночь! Жрали бы перед видео. А потом часов через восемь отрубались бы. С пустыми глазами. Голову на подушку и все.

Я мечтал. Это был рай. Да. Никуда не ходить. Закрыть все к чертовой бабушке и смотреть. Без света. Какая разница, что снаружи?! Да наплевать! Здесь у нас свое — снаружи! Даже не надо кричать «Занавес!». Закрыл один раз и все! За свет не мы платим. Да и какой свет! Волшебный экран. Синий выпуклый глаз.

Заранее все приготовить, чтоб не отрываться. Не нажимать на паузу. Да. Наварить пельменей. Разложить по тарелкам и поставить все на две табуретки. Ничего не забыть. Ни одного лишнего движения! Как в танце! Сами мы сядем на кровать. А потом нажимать на пуск. Даже отмотать все заранее! Да! Чтоб ни одной секунды потерянной! Ни грамма ожидания! Пельмени остывают так медленно! А вот и заставка «Интертайнмент пикчерз представляет»... Или «Коламбия пикчерз»... А еще лучше вот так — «XX век Фокс представляет»... И музыка! Там-там-та- рар и-там-там-там, ну что-то в этом роде. Зловещее.

Даже не надо было закрывать глаза. Я бредил наяву. Эти заставки... У них в Штатах еще снять не успели, а мы уже смотрим! Черт с ней, с копией! Пусть плохая! Не важно! Не такая уж она и плохая! Идиоты! И это они считают плохой копией! Что им еще надо?! Какого говна! С какой повышенной цветностью?! Это было не просто заманчиво! Это была мечта. Со сроком годности на весь семестр.

Но видео стоило дорого, а друзей у нас не было. Ни с видео, ни без. Про DVD я вообще молчу. Это было неисполнимо.

Сначала мы жили на две комнаты. Да. Ходили друг к другу. Вроде как в гости. Я даже начал чистить зубы по вечерам! Перед тем как пойти к нему! Понимаете?! Мне хотелось выглядеть лучше! Обмануть его глаза! Пахнуть иначе! Изменить что-то! Ну хоть что- нибудь, черт меня раздери!.. Хоть тень! Да. Хотя бы свою тень...

Итак, было две комнаты. Потом мы перенесли его кровать. Могло быть и наоборот. Мне было все равно. Абсолютно! Я меньше тянулся к людям. В том-то и дело. Наверное, в этом была моя тяжесть. Да. И наверное, именно поэтому он переехал — ко мне. Хотя и тяжесть моя была легкой. Очень легкой и даже легче! Со мной было просто. Не знаю как, но проще чем с некоторыми. По крайней мере, мне со мной было легко. У этой легкости была своя родословная! Да. Матерью ее было равнодушие! Иногда это равнодушие принимают или за скромность, или за гордость. Но со мной было не так! Просто равнодушие! Легкое, чистое, как пар изо рта в ясный морозный день! Ну, или почти так! Да. В моем равнодушии не было ни бодрости, ни цели! Ничего личного. Как обнаженность зимы за окнами. Как ее ледяная чистота.

Оно родилось из обыденности. Из тех часов, которые я проводил, слушая свист скороварки. Я мечтал, глядя в окно и ничего не видя. Этот свист... Каждый день. Пар и свист. Она была как ребенок. Ребенок просит. Всегда чего-то не хватает. Он вечно в чем-то нуждается. Каждый день...

Обыденность — это зеркало, в котором ты видишь все, но только не себя. Да. Каждое действие, повторенное тысячу раз, становится тобой. Да. Твоим телом. Каждое утро. В полдень, вечером. Миллионы раз. И вдруг так получается, что ты отделил себя от того, что делаешь. Да. Ты отделил себя от поступков. Не знаю... Мне нравилось это скольжение. Задумчивое, легкое скольжение. Как птицы скользят по зеркалу воды. Так спокойно и бесцельно. Как лебеди. Я думал, глядя на них, еще давно, когда впервые побывал в зоологическом саду, что эти птицы... слепы. Да. Только ослепшая красота могла так смотреться в зеркальные воды.