Александр Великий. Дорога славы - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Прессфилд cтр.№ 30

Я продолжаю двигаться лёгким галопом вдоль фронта, в четырёх сотнях локтей от реки, параллельно ей. До нашего правого фланга остаётся около пяти стадиев.

Мой план заключается в следующем.

На крайнем правом фланге нашего строя сосредоточена главная ударная сила армии: тяжёлая кавалерия «друзей», подкреплённая лучниками с Крита и метателями дротиков из Агриании. Мемнон, разумеется, прекрасно видит и то, что наши отборные подразделения сконцентрированы против него, и то, что я сам, во главе царского подразделения «друзей», направляюсь туда же.

Это и есть дезориентация.

Ибо Мемнон, как я надеюсь, не видит особых, укрытых за строем формирований: отдельного отряда «друзей» под началом Сократа Рыжебородого, усиленного двумя формированиями лёгкой пехоты под командованием Птолемея, сына Филиппа, прозванного Жалом за любовь к пчеловодству. Жало собрал под своей рукой две сотни добровольцев из числа молодых, самых быстрых и ловких во всей армии воинов. Все они получают двойное жалованье и обучены действовать в бою совместно с кавалерией и против вражеской кавалерии. Доспехи у них не в ходу: по части защиты эти бойцы полагаются на скорость и увёртливость, прочность щитов, именуемых «pelta», и боевой порядок, при котором они находятся непосредственно среди атакующих всадников.

Оружием им служит копьё в семь локтей длиной и длинный, позволяющий не только рубить, но и колоть меч. До сих пор мне доводилось использовать этих воинов лишь в горах, против диких племён. На коротком расстоянии (таком, как здесь, у Граника) они способны атаковать, не отставая от кавалерии, а после столкновения, в том коловращении, которое, как я полагаю, образуется и на берегу, и в речном ложе, способны нанести врагу страшный урон.

Помимо «друзей» Сократа Рыжебородого и лёгкой пехоты Птолемея в это штурмовое формирование включены великолепная пехота (пешие царские телохранители Аттала, брата Птолемея), пеонийская лёгкая конница Аристона и четыре отряда царских копейщиков под общим командованием Аминты.

Я надеюсь, что моё упорное продвижение к правому флангу обратит на себя внимание противника и заставит его приготовиться к отражению основного удара именно на этом направлении. Надеюсь, что с этой целью он снимет с центра и перебросит навстречу мне как можно больше формирований.

Ибо главный удар нанесу отнюдь не я. Его нанесёт Рыжебородый.

Ориентировать и дезориентировать. Я научился этому у Мемнона, и не исключено, что он разгадает мой замысел. Однако удастся ли ему убедить в своей правоте военачальников-персов? Причём убедить достаточно быстро: стоит промедлить с решением полминуты, и будет уже слишком поздно.

Я продолжаю двигаться к флангу. Мимо Рыжебородого. Перед фронтом «друзей». И неприятель реагирует. Конные подразделения начинают перемещаться из центра в направлении моего движения.

— Теперь посылай Рыжего.

Теламон делает знак. Воины Рыжебородого выдвигаются вперёд, как раз после того, как я и царское подразделение «друзей» проезжаем мимо. Подчинённые Рыжему командиры и он сам, на своём скакуне по кличке Хищник, дают отмашку своим всадникам. Шеренга приходит в движение.

«Друзья» издают боевой клич.

Конники Рыжего, выстроившиеся четырьмя клиньями, промежутки между которыми заполняют пехотинцы Жала, вырываются вперёд. Они скачут вниз по склону, сначала рысью, потом лёгким галопом. Воинственные возгласы не смолкают ни на миг. Пехота ускоряет шаг, переходит на бег. Я, со своей стороны, тоже ускоряю аллюр. Мой отряд по-прежнему движется вправо. Ещё дальше вправо. Чуть ли не правее неприятельского фланга...

Мемнон оказывается в трудном положении. Если он вернёт перемещавшиеся вслед за мной конные отряды в центр, для отражения атаки Рыжебородого, я обойду его с фланга. Если оставит их на фланге, Рыжебородый сможет прорвать центр. За Сократом в наступление уже двинулись копейщики и царские телохранители. За ними пеонийцы и две с половиной тысячи пехоты.

— Рыжий идёт!

Клинья Рыжебородого с улюлюканьем рвутся вперёд.

Что теперь будет?

Персы в плотном конном строю поджидают нас на высоком кряже, господствующем над рекой. Они вооружены метательными копьями и рубящими мечами. Пытаться остановить нас встречной атакой они не станут, ибо поступить так означает свести на нет своё изначальное преимущество. Нет, они останутся на месте, будут забрасывать нас сверху своими дротиками и ликовать, видя, как падают наземь кони и люди. На некоторое время наши воины окажутся полностью беззащитными: с трудом балансируя на скользких камнях русла, они, не имея метательного оружия, даже не смогут ответить ударом на удар.

Противник чует кровь, и его охватывает неудержимое, лихорадочное возбуждение. Пылкие, горделивые персидские всадники больше не могут оставаться на месте. Они выхватывают мечи и бросаются вниз по косогору в яростную атаку. Посреди реки персы сталкиваются с нашими конными и пешими наступающими отрядами, и там разворачивается рукопашная схватка.

Приходит мой черёд.

Царское подразделение «друзей», выстроившееся в шесть клиньев по пятьдесят всадников, устремляется в образовавшийся в неприятельском фронте разрыв. Оставшиеся шесть отрядов «друзей», ещё двадцать четыре клина по пять десятков конников, последуют за мной. Вся эта сила ударит на прорыв, со стороны русла, вверх по склону. К тому времени уже весь наш фронт, общая протяжённость которого составляет пятнадцать стадиев, перейдёт в наступление. Тяжёлая пехота, вооружённая сариссами, войдёт в реку под косым углом: справа и впереди царские телохранители Никанора, левее и чуть поотстав воины Пердикки, потом бригада Коэна и, соответственно, остальные четыре формирования.

Если центр противника всё же устоит, кавалерия «друзей» оттеснит его под удар нашего правого крыла, а если неприятель перебросит помощь туда, их конница столкнётся с лесом сарисс нашей вышедшей из реки фаланги. Так или иначе, не в том, так в другом месте вражеская линия будет прорвана. А как только это случится, боевой порядок персов полностью разрушится.

Всё разворачивается в полном соответствии с моими планами. Я сумел предвидеть все, кроме одной, но весьма важной и едва не сыгравшей решающее значение детали. Выдающейся доблести персидских воинов.

Бой у брода превращается в серию атак на мою персону. Мы пробиваемся дальше, выбираемся на берег и развиваем наступление вглубь прибрежной полосы, но отважные враги не оставляют попыток прорваться ко мне.

Благородный персидский всадник идёт в атаку, выкликая своё имя и имя своей матери, дабы, если он победит, товарищи знали, кого восславить, а если падёт, кого оплакать. Правда, об этом обычае мы узнаем лишь потом, от пленных, теперь же нам кажется, будто нам противостоит орда безумцев: каждый из них скачет в бой с криком, причём каждый кричит что-то своё. В Македонии мальчиков обучают сражаться в рукопашной не каждому за себя, а держаться, даже если строй смешался, парами, а ещё лучше тройками, так называемыми «ласточками» с лидером («клювом») в центре и впереди и «крыльями» по обе стороны, что позволяет атаковать наступающего врага с флангов. Подобная тактика показала себя весьма эффективной в стычках с племенами прирождённых наездников Фракии, каждый из которых, будучи прекрасным воином, сражается сам по себе. Тем паче оправдывает она себя в бою с персами, вооружёнными не длинными копьями, а дротиками и кривыми рубящими мечами.