Позволь мне солгать - читать онлайн книгу. Автор: Клер Макинтош cтр.№ 11

На секунду мое самообладание дает трещину, и я вспоминаю, как мы вместе ходили смотреть этот дом, который все в округе называли Дубовой усадьбой. Бывшие владельцы, пожилая пара, отремонтировали проводку и подвели к дому газовое отопление и канализацию, отказавшись от дорогостоящей котельной и отвратительного отстойника в саду. Твой отец уже договорился о покупке. Нам оставалось только вдохнуть жизнь в это место, перекрасить все двери и каминные полки, распахнуть заклеенные намертво оконные рамы.

Я замедляю шаг. Теперь, оказавшись здесь, я нервничаю. Я сосредотачиваюсь на двух моих основных задачах: нужно не позволить Анне обратиться в полицию и удостовериться в том, что все улики указывают на самоубийство, а не на убийство.

Но как?

На улицу передо мной сворачивает идущая под руку пара, и я прячусь в подворотне, жду, пока они пройдут, успокаиваюсь. Мне нужно, чтобы Анна поняла, какой опасности подвергнет себя, если начнет сомневаться в истинности того, что она – как она считает – знает. Но как мне добиться этого, оставаясь невидимкой? Представляю себе мультяшное привидение, гремящее цепями и завывающее глухой ночью. Смех да и только. Глупости. Но как же мне передать ей весточку?

Ну, вот я и на месте. Перед нашим домом – домом Анны. Я перехожу на противоположную сторону улицы, но даже там мне кажется, что это слишком близко, и потому я прячусь в окруженном оградой парке за площадью и наблюдаю за домом из-за невысокого колючего остролиста. Что, если ее не окажется дома? Не могла же я позвонить и предупредить о своем визите. Вдруг риск, на который мне пришлось пойти, спускаясь сюда, окажется напрасным? Я могу потерять все. Снова.

Какой-то шум на улице заставляет меня отступить за куст. Разведя ветки, я присматриваюсь и вижу какую-то женщину с коляской. Она идет очень медленно, разговаривая по телефону, и не замечает меня. Я же опять смотрю на дом, пытаясь увидеть в окнах какое-то движение.

Колеса коляски ритмично поскрипывают на влажном тротуаре. Помню, как я возила Анну по демонстрационному залу в «Машинах Джонсонов», огибая автомобили и ожидая, когда же малышка уснет. Мы тогда и сами были детьми, нам едва хватало на жизнь того, что твой отец счел нужным платить нам. И коляска была старой, уродливой, с шаткими колесами, подпрыгивавшими на каждой кочке, и Анна все время просыпалась от этого. У женщины на улице коляска современная, изящная, удобная.

Она останавливается перед домом, и я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, опасаясь, что из-за нее не замечу движения за распахнутыми занавесками.

Но женщина не уходит. Только теперь я замечаю, что она не одна: за ней, перебирая лапками, трусит собачка, и в груди у меня все сжимается.

Неужели это…

Гравий хрустит под колесами, когда женщина минует распахнутые ворота ограды и направляется ко входной двери. Витражное стекло над дверью светится красным от лампочки в коридоре.

Так и есть.

Женщина заканчивает разговор по мобильному и прячет телефон в карман. Достает ключ, опускает капюшон, и я вижу ее мышиные волосы под светильником, горящим над дверью, вижу ее мягкие черты, всегда готовые растянуться в улыбке губы. Вот только сейчас она не улыбается, и у меня шумит в голове, потому что это действительно она.

Это – Анна.

И ребенок.

У нашей дочери есть ребенок…

Она поворачивается, поднимает коляску по ступенькам и на секунду замирает, глядя в парк. Мне кажется, будто она смотрит прямо на меня. Слезы блестят у нее на щеках. Анна вздрагивает, вносит ребенка в дом и закрывает дверь.

У Анны есть ребенок.

У нашей дочери есть ребенок!

У меня есть внучка…

И хотя я знаю, что никто не мог сказать мне – ничто так не разрушает связи, как свидетельство о смерти, – я чувствую прилив гнева оттого, что мой переход от статуса мамы к статусу бабушки произошел без моего ведома.

У Анны есть ребенок.

Это все меняет.

Это изменило Анну. Материнство заставило ее пересмотреть все, что она знала, переосмыслить свою жизнь, свои отношения.

Мою смерть. Твою.

Ребенок делает Анну уязвимой. Теперь у нее есть то, что она любит больше всего на свете. И если об этом кто-нибудь узнает, то сможет использовать против нее.

«Не ищи ответы, Анна. Тебе не понравится то, что ты найдешь».

Если она обратится в полицию, то подвергнет опасности и себя, и своего ребенка.

Запустит процесс, который потом уже не остановишь.

Анна

Через полчаса после моего возвращения домой кто-то звонит в дверь.

Я открываю.

– Мне позвонил Марк, – крепко обнимает меня Лора. – Он не хотел, чтобы ты оставалась одна, когда ты так расстроена.

Лора еще раз сжимает меня в объятиях, затем осторожно отстраняется и всматривается в мое лицо, пытаясь определить, насколько мне плохо. Я чувствую прилив вины: не нужно было оставлять то сообщение на автоответчике Марка – он ничего не мог поделать, а теперь будет волноваться весь вечер, отвлекаясь от семинара и обстановки на дороге по пути домой.

– Со мной все в порядке, – с нажимом убеждаю я.

– А по твоему виду так не скажешь. Может, зайдем внутрь? Тут холодно, сил моих нет.

Лора у нас неподражаема. Худенькая, невысокая, с длинными светлыми волосами и девчачьим личиком – хотя ей уже за тридцать, у нее до сих пор требуют документы, когда она пытается купить выпивку.

Рита суетится на гравиевой дорожке и лает в темноту.

– Что это с ней?

– Охотится на белок-невидимок. Сегодня целый день так себя ведет. Рита!

Собака неохотно входит в дом, и я могу закрыть дверь. Только теперь понимаю, что Лора в джинсах, а не в уродливой коричнево-оранжевой форме банка, где она начала работать месяц назад.

– Ты разве не должна быть сейчас в банке?

– Не сложилось. – Она пожимает плечами, видя мое беспокойство. – Все в порядке, честно. Мне там все равно не нравилось. Ну что, я поставлю чайник?

Когда чай уже заварился, мы садимся за столик, и я показываю Лоре фотографию анонимной открытки – мне пришлось сфотографировать ее в полицейском участке (до того я как-то не подумала), и на снимке свет отражается от пакетов для улик, отчего слова на открытке трудно прочитать.

– И все, больше там ничего не было написано?

– Только вот эта одна строчка.

– Полицейские отнеслись к этому серьезно?

– По-моему, да. – Я замечаю ее выражение лица. – А ты думаешь, не стоит?