Святослав (Железная заря) - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Генералов cтр.№ 147

Остров Левка встретил русов молчанием. Ни рыбацких челнов, ни людей на берегу. Побитый, но не сломленный противник всё ещё грозен и очень зол. Цимисхий запретил русам заходить на Левку, и греки, будто виноватясь, решили вовсе затаиться. Святослав не стал нарушать договор и лодьи миновали молчащий остров.

Что-то надломилось в князе. Кипя последние годы рвущейся через край жизненной силой, казалось, истратил её всю. Был молчалив и хмур, на днёвках часто отходил в сторону, чтобы побыть один. Кмети из ближней дружины понимающе переглядывались, обеспокоенно качали головами. И всё ещё не было ясно, куда идёт князь.

Море приветило штормом, и целую седмицу сидели на берегу, ждали, пока уляжется стихия. В глубине побережья дозорные заметили печенегов, доложили Акуну и Станиславу. Воеводы не очень-то боялись кочевников, ибо, хоть и уставшие, хортинцы и тмутараканцы были всё ещё опасной силой. Разделились лишь в устье Днепра. Святослав, исхудавший за последние серые седмицы, впервые принял решение: идти в Тмутаракань.

До сих пор плевавший на указания Константинополя Херсонес и на этот раз приютил у себя русов. Здесь, почитай, были уже дома. Воины после изнурительных битв и долгого пути впервые отдыхали, отчаянно, будто в последний раз жрали и пили, озоруя в предместьях Херсонеса. Дело было к зиме и русов спешным путём отправляли с уходящими купцами в Тмутаракань. Оставался только русский князь с дружиной. Ослабленный не столько изнурительными походами, сколько внутренней душевной червоточеной, он заболел, дав себя захватить лихоманке. И как человек, редко хворающий, болел сильно и долго.

Зима была в разгаре. Штормящее море закипало белыми барашками волн. Ослабшее тело набирало силу. Кутаясь в опашень из овечей шерсти, Святослав смотрел на серый морской окоём. Болезнь была позади, вместе с лихорадкой, трясшей тело, заполнявшей воспалёную голову бредовыми видениями, когда в проблесках сознания он видел склонившиеся над ним смурные лица кметей. Боги не стали забирать его душу. Ему как воину ещё предстоит содеять великое или умереть в бою с мечом в руке.

Вместе с телесной уходила и душевная болезнь. Время лечит раны, одному быть становилось скучно. Верный Станила, с добрым прищуром глядя на князя, вспоминал:

— Когда-то в сиих местах ты из раба сделал меня воином. Настанет время и я отплачу тебе сполна за это.

Святослав, втягивая ноздрями солёный морской воздух, отмолвил:

— Дела нас уже ждут. Слыхал: вече в Тмутаракане собрали, там нового архонта избрали себе? Меня предложили, но большинство были против. Думают, что я не встану больше, что боги оставили меня. Ошибаются! Я вернусь в Тмутаракань и поведу русов на арабов иль на ромеев.

Хоть и ушла опасная обречённость, но Станила не увидел, что к Святославу вернулся рассудительный разум.

— Ты пока бездомный князь, — сказал Станислав. — Послушай моего совета: в Киев тебе вернуться нужно. Дети твои над землями княжить поставлены, а над всею Русью — ты. Вот тогда тебя примут везде.

Тяжело ворочались в голове слова воеводы. Святослав пытался объять сказанное, но на ум приходили ни мирно пашущие мужики, созидающие благосостояние страны, жёнки-матери, дающие земле новых пахарей и воинов, а копошение оружного люда и клубы пыли, поднятые сотнями копыт... Святослав потёр пальцами веки, отгоняя наваждение и представился иной Киев (не Вышгород), как сейчас, зимою, в снегу, с красивыми девками в яркой одеже, с румяными молодцами, что сшибаются в поединках на игрищах, с детворой, съезжающей с днепровской кручи на лёд. Вот несутся свадебные розвальни, весёлые дружки скачут вслед к ожидающему их застолью. Кипит жизнь в стороне от князя, оставив ему холодное равнодушное море. Пожалуй, впервые почувствовав себя одиноким, он не мог принять какого-либо решения, пронзительно посмотрел в глаза Станиле:

— Сможем начать сначала?

Воевода не смог сдержать радостной улыбки: Мары покинули душу князя, дружина будет рада неложно.

Руки отвыкли от весла, иные кмети стирали ладони в кровь. Это не мешало веселью и шуткам — плыли домой. Море, надоевшее, попрощалось волнами начинающейся бури. Святослав, не разделяя веселья дружины, чаще стоял на носу корабля, в суконном вотоле, изредко сплёвывал в стремительную воду. На днёвках, привыкшие за последние месяцы к мрачности своего князя, не обращали на него внимания, лишь Станила тщетно глушил в душе червя тревоги.

Не звенела ещё яркой зеленью листва, не зашли ещё торговые люди через Белобережье. От местных узнали о голоде, родившем цингу и унесшем сотни жизней, в том числе и Акуна, избегшего ромейских мечей в Болгарии. Игорь Молодой, встретивший Святослава в Немогарде на Хортице, всем своим обличьем без слов показывал, что сотворилось здесь: запали щеки, заострились под прозрачной, будто у покойника, кожей кости лица. Говорил, безумно поводя глазами и от этого, ранее степенный и деловой, был сейчас неузнаваемый вовсе.

Игорь сказывал страшное про голод: и как земля обезлюдела, и как за сдохшего коня по полгривны просили, князь, уйдя разумом в себя, слушал вполуха — всколыхнулись воспоминания о сидении в Доростоле, и лишний раз бередить душевный рубец чужими сказками не хотелось. Стало и без намёков ясно: ни обилия, ни людей Игорь не даст.

Голос хортицкого князя прыгал с полушёпота до хриплого крика и обратно, как пламя костра под сильным порывистым ветром:

— Не ходи на пороги, князь! От чего Куря тебя невзлюбил — неведомо мне, но печенеги его всю зиму тропы в Киев стерегли сами глад терпя. Люди шепчутся: винят тебя в голоде, мол, твоя вражда с печенегами в тот голод их ввергла.

Князь остановился на полпути, будто договорить хотел, то ли обвинить Святослава, то ли обелить. Махнул рукой, сгорбясь, будто старик, зашёл в тёмный угол светлицы, сел на лавку. Молвить было более не о чем. Святослав тенью выскочил из терема, чувствуя, как к горлу подкатывает гнев невесть на кого.

Ноги сами вынесли к вымолам. Святослав молчал всю дорогу и в думах не заметил, как выросли перед ним ждущие лица кметей. Мысль, надуманная князем, покоробила Станилу своей отчаянностью и безрассудностью:

— Други мои, соратники! Печенеги заступили пороги нам и хотят головы моей! Перун требует себе жертву! Идти нам навстречу Моране!

Речь, резкая и злая, была неожиданна даже для прошедших многие битвы со Святославом бывалых воинов.

— Назад в Корсунь пойдём? — не понял кто-то.

— Бежать что ли?

Сказавший про Херсонес смутился и отступил назад. Святослав коротко рассказал про разговор с князем Белобережья. Первое смятение прошло и совет держать стали тут же на берегу, тесно скучась, не чинясь перебивая друг друга:

— Неужто людей нету?

— Ни людей, ни обилия, или непонятно?

— Мыслю: пождать надо, — молвил один из старых кметей, — наши прознают в Киеве, так людей пришлют!

— Где ждать? Не хочет нас тут Игорь!