Аквитанская львица - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Агалаков cтр.№ 12

Наконец, король глазом не моргнул, когда к его двору пожаловал любимчик жены — трубадур Маркабрюн. Только молча, поскрежетал зубами. Он слушал гасконца, безродного выскочку, за глаза еще в Аквитании прозванного менее талантливыми собратьями по перу Пустожором, и натянуто улыбался. За красоту, живой ум и темперамент его милой Алиеноры приходилось платить сдержанностью. В одном Людовик не принимал участия — в дворцовых куртуазных пикировках, поэтических играх, дерзкой игре слов. А ведь такое времяпрепровождение так обожала юная королева! Но словесный блуд был не для сдержанного северянина.

А еще Алиеноре нравилось петь самой. И коварный Маркабрюн, как никто другой, хорошо знал это! Под бурные аплодисменты гостей из Аквитании он элегантно усаживался на стул с высокой резной спинкой, принимал из рук слуг виолу, укладывал инструмент на колено и дразнил короля — испытывал его воистину ангельское терпение!

— Феи так щедро успели вас одарить с колыбели, — глядя на королеву, звонким голосом выводил коварный Маркабрюн. — О, разрешите, девица, рядышком мне приютиться!

Их взгляды пересекались, и Алиенора вспыхивала. Королева вставала и, пока звучал проигрыш, легко подплывала, расплескивая широкие рукава, к придворному певцу. Эта юная женщина была отчаянно смела и отважна — ни одна северная аристократка не позволила бы себе стать трубадуршей! Но ведь она родилась внучкой Гильома Трубадура, и кровь великого куртуазного поэта, воспевавшего буйство плоти и похоти, пульсировала в ее жилах.

— Дон, говорите вы льстиво, как я мила и красива, — кладя руки на спинку его стула, подхватывала она вовремя пасторель Маркабрюна. — Но я останусь девицей, чтобы стыдом не покрыться!

Людовик по-прежнему скрежетал зубами и сопел — тем более что пустая песенка про сеньора, возжелавшего молоденькую пастушку, была ой какой длинной! Алиенору, быстро входившую в роль, с каждой строфой соблазняли все более откровенно, а она оказывала все меньше сопротивления.

А потом, получив львиную долю оваций, подходила к мужу и, укладывая руки ему на плечи, как недавно — на спинку стула сладкоголосого певуна, с улыбкой спрашивала короля:

— Вам понравился наш дуэт, мой любезный господин? — и, не дождавшись ответа, усаживалась рядом с мужем.

И Людовик, бледный от негодования, бормотал:

— Да, неплохо, неплохо… Пожалуй…

Несмотря на ярость и раздражение, которое в нем вызывали менестрели, юный король понимал: подарок Господа в лице обольстительной супруги ему очень дорог. Очень! И, если он хочет угодить своей прекрасной жене, нежной и веселой, свалившейся на него из райских кущей, ему необходимо будет мириться со многим — в том числе и с Маркабрюном, которого он с удовольствием отлупил бы хлыстом…

Так прошло пару лет. И вдруг — свершилось чудо. Так думала Алиенора. Но тут была подсказка скорее не Господа Бога, а самого князя тьмы.

В один из декабрьских вечеров, когда король и королева уединились после славного ужина в покоях королевского дворца, сердце Алиеноры учащенно забилось. Да что там учащенно — оно просто грозилось вырваться наружу! Девятнадцатилетняя королева вспомнила о своем разлюбезном двоюродном дядюшке Альфонсе-Иордане, племяннике Гильома Трубадура, с которым оба славных мужа в давние времена вместе правили в Тулузе.

— Милый, — как всегда, вкрадчиво сказала Алиенора своему мужу, полулежа под балдахином брачного ложа. — Как ты думаешь, а не стоит ли нам преумножить земли королевства? — Ее прекрасные руки ласкали немного щупловатые, по-юношески, плечи мужа. — Она села на него верхом, потянулась к Людовику, поцеловала его в губы. — У меня есть превосходный план!

— И что же это за план? — спросил он, привлекая ее к себе. — На этот раз ты хочешь заполучить Англию?

— Не смейтесь, ваше величество, — нарочито серьезно сказала она. — Все дело в моей бабке, Филиппе, жене моего прославленного деда Гильома Трубадура…

Суть истории, которую Алиенора рассказала мужу, была в том, что ее дед Гильом Трубадур и Альфонс-Иордан имели равные права на Тулузу. Но после смерти Гильома Альфонс-Иордан осмеливался править в богатом южном графстве один, даже не думая делиться с потомками Трубадура.

— Мы могли бы раздвинуть границы нашего государства, — вновь сказала Алиенора мужу. — Тебе стоит подумать об этом, милый.

На следующий день они охотились в лесах Иль-де-Франса. Людовик не любил охот, но их обожала его супруга. Она была прирожденной наездницей, а соревноваться с ней в стрельбе из лука он бы и не взялся! Зато, с каким восхищением наблюдал Людовик, как Алиенора впереди всех несется через леса в пышном платье и шубке, в меховой шапке, с кинжалом у пояса и луком наперевес. Как она, смело управляя конем, настигает молодого оленя и бьет его одним выстрелом!

И с каким победоносным видом, спрыгивая с коня, она смотрит на бедное животное, истекающее кровью на первом снегу. И как повелительно говорит оруженосцу: «Добей его, Жак!»

Артемида-охотница, по-другому и не скажешь!

На привале оруженосцы и пажи готовили обед на всю королевскую компанию — на одних вертелах зажаривали оленей, на других — глухарей и перепелов. Ветер срезал дым и разносил его по окрестностям. Столы уже полнились закусками и винами, сладостями. Кругом рыскали собаки, охотясь за потрохами, устраивали друг с другом грызню.

— Что решил мой король — мы идем на Тулузу? — спросила Алиенора у мужа, точно вчерашний разговор прервался минуту назад.

Король и королева сидели в креслах, под крышей расписного шатра, укрытые шубами, и пили горячее вино. Людовик уже и позабыл о ее выдумке.

— Но прежде надо написать ему послание, — нахмурился он. — И устно потребовать часть твоего… нашего графства. Как ты думаешь?

— За это время он соберет войска и встретит нас во всеоружии, — с усмешкой обронила королева. Ее глаза вспыхнули. — Тут нужна стремительность! Чтобы он глазом не успел моргнуть, а наше войско уже стояло у стен Тулузы! Пусть возвращает положенное герцогам Аквитании!

Юный король сомневался, но выражение лица его супруги говорило, что она не примет отказа. Людовик обещал подумать.

— Графы Тулузы — могущественные сеньоры, государь, — выслушав своего сюзерена, вскорости высказался Рауль де Вермандуа. Вельможа королевской крови, хозяин большой провинции, сорокалетний Рауль был верным советником еще при Людовике Шестом, а недавно молодой король назначил его великим сенешалем своего двора. — Это не коммуна, наспех созданная в Пуатье, не чернь, вооруженная чем попало. И не скромный сеньор де Лезе. Право, не стоит, государь…

Но Людовик, лишь по-мальчишески нахмурившись, гордо поднял голову:

— Но и ему не тягаться с королями Франции. Или не так, граф?

— Альфонс-Иордан не отдаст вам свои земли, — убежденно вздохнул Рауль де Вермандуа. — Он только посмеется над этими притязаниями. Крепости юга очень сильны. Он запрет их ворота и выставит против нас войска.