Тринадцать подвигов Шишкина - читать онлайн книгу. Автор: Олег Петров cтр.№ 128

Танюшкины родители Александру понравились. По всему было видно, что и он им приглянулся. Вот это и напрягало больше всего.

Бурные чувства, обуявшие молодых, это, конечно, прекрасно и сладко. Вот и Шишкина-младшего тянуло к Татьяне, как магнитом. Прямо-таки ненасытно жаждал новых встреч, но когда бы всё это происходило «голова в голову», как говорят французы, а не украдкой, с постоянной демонстрацией высот платонизма. Да только кто ж в это верит!

В воздухе другое висело: а не пора ли тебе, кавалер дорогой, следующий шаг сделать: «Уважаемые Надежда Петровна и Евстафий Иванович! Осмеливаюсь просить у вас руки вашей дочери…»? Да уж…

При всех жарких чувствах к Татюше, Шишкину-младшему шагать в этом направлении почему-то не хотелось. Не то что духа не хватало – желание не ощущалось. Последнее явно Татьяне передавалось. Отношения буквально забалансировали на грани…

Потому на этот раз возвращался Александр из Кашулана в самых растрёпанных чувствах. Сбежать по аналогичной причине из города и влететь из огня да в полымя…

– Сергеич! Ты чо такой квёлый? Никак с Танюхой в непонятках рассталися?! – прокричал улыбающийся Петрович, когда молоковоз вырулил от фермы на шоссе и полетел в Чмарово.

– Да нет, всё нормально! – крикнул через рёв мотора Шишкин и изобразил ответную улыбку.

– Но-но… Нет дыма без огня! – засмеялся Петрович и тут же, глянув влево, смех оборвал. – Ну, бляха-муха, накаркал!

Он ткнул рукою:

– Никак кошара горит!

И впрямь, из-за ближайшего забугорья в небо поднимался столб чёрного с белёсым дыма.

Петрович, притормаживая, резво крутанул руля – как раз перед съездом с шоссе на едва заметный среди травы просёлок. Снова подбавил газку, и через пару минут «газон» выскочил в это самое забугорье.

Метрах в пятидесяти, чуть на возвышении, и впрямь стояла кошара, дощатую стену которой уже вовсю лизало пламя. Чуть ли не уткнувшись в него капотом, Петрович выскочил из кабины и лихорадочно принялся откручивать проволоку, которой к цистерне молоковоза была привязана двадцатилитровая канистра.

– Сергеич! На! Поливай! Траву под стеной, чтобы пал дале не пошёл. Бережно! Воды, сам видишь, с гулькин нос! А я обратно в Кашулан! За пожаркой!

Шишкин-младший схватил канистру, принялся плескать из неё, как наказал Кущин. Вскоре почувствовал, что воде в канистре приходит крандец, но толку от плесканий никакого. Завертел головой, выругался самым непотребным образом… Ещё мгновение подумав, стащил с плеч и бросил наземь свой моднячий бежевый плащ. Вылил на него остатки воды из канистры и принялся этой большой мокрой тряпкой хлестать чёртову траву, бегая вдоль ползущей огненной змеи!

Но граница между чёрной золой и изжелта-белым прошлогодним ковылём неумолимо сдвигалась от кошары всё дальше и дальше. Причём в сторону шоссе эта чёрно-багровая, чадящая удушливым сизым дымом полоса практически не ползла, а вот вниз от кошары и вправо – к серому ернику, за которым шумели от верхового ветра стройные сосны и начинался непроглядный лес…

«Благо понизу ветра нет! Благо понизу…» – больше ничего в голове у Шишкина не было. И тут наш горожанин был совершенно прав. Одного порыва ветра понизу хватило бы для броска пламени на ерник, ну а там…

Всё хорошо, что хорошо кончается. Вот и тут всё кончилось вполне терпимо.

Грязно-красный «полста третий» в самый отчаянный момент примчался к кошаре, два мужика в песочных брезентовых куртках шустро раскатали серый пожарный рукав, и первая струя спасительной влаги ударила Шишкину-младшему прямо под ноги, подняв тучу сажи. Багровая змея тут же сдохла, но на всякий случай водяной бич прошёлся по ней ещё раз, щедро погладив – с головы до ног! – и Шишкина-младшего, потом ударил по трещащей от огня стене кошары.

– Лезь в кабину, пожарник! – прокричал взъерошенный Пётр Петрович Кущин, подъехав следом за пожаркой и высовываясь из кабины. – Простынешь напрочь! Чай, не лето ещё, а ты, вона, как цуцик, мокрый весь! Ишь, чо, плащом своим забивал! Голова! А то к лесу бы попёрло! Вот бы беда-то была!..

Шишкин дернулся было по инерции поправить Петровича, что пожарник – это, вообще-то, то же самое, что погорелец, а правильнее будет «пожарный», но, оглядев себя, вяло подумал, что на огнеборца он сейчас похож мало, а вот на замурзанного погорельца – в самый раз. Чего уж умничать. Другого хочется. Лечь и умереть часа на три. В тепле. Чистым и сухим.

Так же вяло глянул на часы. Даже ко второму уроку уже опоздал безнадёжно, а ещё бы отмыться-побриться.

Кущин заметил этот взгляд Александра:

– Спокойно, Сергеич! Щас домой тебя доставлю, и не думай ни о чём. Заеду в школу, объясню, чо да как.

Шишкин и отмыться толком не успел от необычайно жирной сажи, с тоской вспоминая свой плащик и жалостливо поглядывая на прожжённые аж в четырёх местах брюки, как после хлопка калитки в дверь постучали и на пороге возникла Валентина Семёновна.

– Ну, Александр Сергеевич! Слов нет! Да вы у нас герой!

– Какой там… Просто так получилось…

– Не скромничайте! Ге-рой! – Валентина Семёновна энергично потрясла Александру руку и торжественно объявила: – Никаких уроков сегодня! Отдыхайте! Не-ет, молодец вы у нас! Мо-ло-дец! Отдыхайте. Не буду мешать. Увидимся завтра. Отдыхайте…

И с восторженным выражением лица «школьная комиссарша» отбыла восвояси, а Шишкин-младший стал уныло прикидывать, в чём завтра идти в школу. В Кашулан-то «все разы» отправлялся «при параде» – в костюме. Напрасно, конечно, потому как парадный вид – Шишкин это ощущал всеми фибрами души – порождал у родителей Татьяны радостное ожидание торжественного заявления кавалера – насчёт дочуркиных руки и сердца. А уж про саму Татьяну и говорить нечего. Вот это и напрягало.

«Прекратить надо эти поездки!» – в который раз приказал себе Шишкин. Но звонила из Кашулана Танюша… И в который раз Александр проклинал себя за малодушие, за этот магнетизм «вечного зова». «Сколько верёвочке не виться…» – чаще и чаще гундел внутренний голос, однако по-прежнему воспринимался гласом вопиющего в пустыне. А пустыня разворачивалась уже в нечто угрожающее спокойствию и благоденствию: кругом пески и – ни одного спасительного оазиса… Классическая дилемма – необходимость выбора из двух зол. Одно злее другого. «Ну, дяденька, а теперь куда бежать? – не смолкал сволочной внутренний голос. – Обратно в город?»

Да, получалось именно так. Машенька Колпакиди-Ткачёва, как и былые институтские и прочие подруги, – это уже не факторы. Но маман и папан… Вот это перевешивало всё. «Ага! – будет день за днём, по поводу и без, победно греметь Шишкин-старший. – Возвращение нашкодившего блудливого кота!» – «И я говорила – лицемер и бабник! Всё – псу под хвост, всё!! Кандидатский стаж! Характеристику таку-у-ю напишут!..»

«Что ж делать-то? – вновь и вновь тормошил себя блудливый кот Шишкин. – Как бы этот вопрос снять с повестки дня?..» – «Наивный вы кот, дорогой товарищ Шишкин! – откровенно насмехался внутренний голос. – Это в мегаполисах прокатывает, а в деревне – увы! Тут уже, по всем понятиям, Татьяна – старая дева или где-то близко к этому. И ожидать, пока вы созреете для брака, не будет. Бабушка в двадцать, мать в двадцать, а Татьяне уже сколь? Вот то-то и оно!.. Слушай, дружок, а чего ты заменжевался? Коляску катать неохота или чувства к Татьяне, деликатно выражаясь, исключительно тактильные? Ты уж, мальчонка, хотя бы для себя определился. В постельке-то ты ей чего только не шепчешь, а потом темечко чешешь…» В общем, полный мрак!