Аквитанки - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Галанина cтр.№ 22

Красота!

Мадам Изабелла нервно ходила по истертым плитам пола, подметая пыль своим шелковым подолом.

Мадам Беатриса меланхолично жевала леденцы, которые она доставала из подвешенного к поясу изящного омоньера. (Монетки для милостыни, для которых, в принципе, этот парчовый мешочек и был сшит, посещали его крайне редко.) И, попутно, рассматривала развешанные по стенам и расставленные по углам трофеи крестовых походов, в которых принимали участие мужчины рода де Монпеза¢.

Через несколько мгновений предстояло трудное совещание, где надо будет определить дальнейшую судьбу Жанны. Нечего ей на материнской шее сидеть, раз несколько благородных шевалье просят ее руку.

Торг предстоял нешуточный, и мадам Изабелла волновалась с утра. За Жанной давно послали, и она должна была вот–вот появиться.

* * *

Чтобы придать совету надлежащую случаю торжественность и обезопасить себя от любопытных ушей, дамы решили устроить его в византийском зале.

Зал этот был средних размеров комнатой в верхнем этаже старого донжона, где хранилась боевая добыча графов–крестоносцев. Львиную долю составляли трофеи легендарного Буйного Гюго, закадычного друга и соратника Бонифация Монферратского.

Когда отличавшийся несколько неистовым характером граф отправился в дальние земли, всё графство с облегчением вздохнуло, и начало истово молиться, чтобы неутомимый сюзерен подольше шастал в чужих краях и на тамошних жителей обрушивал свой крестоносный пыл.

Гюго своих подданых не подвел и вместе с Бонифацием славно обчистил град Константинов. Ходила даже легенда, что во время очередной попойки граф чуть не выиграл в кости у маркиза Монферратского острова Крит и Корфу, захваченные накануне. И если бы звезды в тот вечер были поснисходительней, а рука Гюго не так тряслась от сильных возлияний, то эти славные островки принадлежали бы не хитрым венецианцам, а доблестным графам де Монпеза¢.

Невыносимо грустно, конечно, от такой потери, но и без этого награбленного византийского добра граф Гюго приволок достаточно много. Со временем большая часть трофеев куда–то рассеялась, но и то, что осталось, впечатляло. Разумеется, держать такое старье в покоях мадам Изабелла считала признаком дурного вкуса, поэтому все снесли в донжон, где трофеи прекрасно разместились.

Стены зала были увешаны золототканой узорной парчой и цветастыми восточными шелками, до сих пор даже не выцветшими. Тут и там громоздились золотые и серебряные чаши, кубки, блюда; дамасское, изысканно–коварное оружие; диковинные китайский нефритовый лев; подбитый соболем полосатый зимний халат какого–то богатого бухарского или ургентского бая, страстно любимый молью – все, что столетия притягивал Константинополь со всех краев ойкумены. И крохотную чешуйку с этого золотого дракона один из муравьев–победителей приволок в свою норку.

На почетном месте лежали два громадных, греческим языком писаных Евангелия (у сообразительного графа хватило ума прихватить их целиком, не обдирая только богатых крышек переплета, как поступили его товарищи).

Но главной ценностью коллекции была массивная кровать на четырех львиных лапах, с витыми столбиками, поддерживающими полог, с полным набором перин и подушек и богато вышитым прелестным покрывалом: на весеннем лугу сидели стайкой серые куропатки. В общем, чудо, а не кровать!

Вернувшиеся из похода оруженосцы рассказывали, что на этой самой постели граф усиленно обращал в истинную веру хозяйку кровати, тонколицую большеглазую византийку. И даже подумывал, не взять ли эту даму в качестве трофея домой, но потом из двух чудес выбрал все–таки кровать, решив, что она ценнее.

* * *

Госпожа Беатриса все это с интересом рассматривала, коротая время в ожидании Жанны. Она, в отличии от подруги, была безмятежно спокойна: своих детей у нее не было и материнские муки были ей неведомы.

Наконец Жанна появилась.

Она нарочно постаралась задержаться подольше, чтобы дамы потомились в ожидании и поэтому раза три меняла платья. В конце концов, она надела нижнее шелковое белое, с узкими длинными рукавами платье и верхнее голубое, отделанное по подолу и вырезу горловины тонкой серебряной тесьмой и таким же узким поясом. Волосы приказала просто завить и расчесать на прямой пробор, закрепив цепочкой.

Чувствуя себя в весьма боевом настрое, она довольно осмотрелась в зеркале:

– Ну вот, теперь и поговорить можно! – усмехнулась Жанна своему отражению и пошла в донжон.

– Наконец–то, Жанна, где Вы пропадали? – графиня нервным жестом предложила дочери занять место у круглого столика, где для поддержания сил во время нелегкого разговора было сервировано небольшое угощение из фруктов и сладостей.

Баронесса с сожалением оторвалась от щупания дивного покрывала и тоже заняла место за столиком.

Военный совет начался!

– Жанна! Мой святой материнский долг устроить Вашу дальнейшую судьбу. К сожалению, смерть моего дорого супруга и Вашего достойного отца свалила на мои хрупкие плечи тяжкую ношу забот. Если бы был жив ваш батюшка, конечно, никаких затруднений бы не возникло, и Вы были бы обеспечены супругом, всецело достойным Вам. Сейчас наши дела не столь блестящи – это удел вдов и сирот, на все воля Божия… – несколько сбивчиво начала графиня, пытаясь сразу дать понять дочери, что лезть из кожи вон ради ее замужества не будет, с места трогаться не желает и подвести ее к мысли, что надо жить по средствам, выбирая супруга из реально предложенных кандидатур.

Но на Жанну это вступление никакого впечатления не произвело.

Она резко, в лоб, спросила мать:

– И кого же из местных дворян Вы прочите мне в мужья, матушка?

– Барон дю Санглиэр попросил Вашей руки. Он, конечно, староват – все–таки двадцать пять лет разницы, но у нас в Гиени он пользуется влиянием и земли у него неплохие – а какой виноград на них вызревает! И поверьте женскому опыту Вашей матери, мужчины в этом возрасте полны жизни… – пустила пробный шар мадам Изабелла.

Жанна на секунду скривила губы и, опять невозмутимо глядя на мать и баронессы, сказала:

– Ну, во–первых, он безнадежно молод для меня. Господина барона даже привлекательным назвать трудно, а мужчины в этом возрасте полны жизни, как Вы сами говорите. Что касается влияния… Любой торговец сукном из Бордо, живущий на Английской улице, имеет больший вес в наших краях, чем уважаемый барон. Да и вино его – кислая дрянь, прости Господи! То же самое я могу сказать и про господина дез¢ Арбриссо, и про господина де Грев, которые чересчур дерзко для их скромного положения попросили моей руки. Покойный батюшка не одобрил бы ни один из этих браков! В нашем захолустье людей, равных нам по происхождению, нет, матушка, Вы же сами прекрасно знаете. Подобные мезальянсы лягут грязным пятном на наш герб, и мы не сможем носить наш древний девиз «Безупречный по праву!»