— Я…
— Ты сейчас идешь к Лесли и остаешься там до утра. Уж пожалуйста, нам сейчас некогда, — Кларисса просительно поглядела на Аликс, и женщина не стала спорить. Все верно, Джин сейчас важнее…
* * *
Аликс рыдала на плече у Лесса, и никого из них не заботило, что от гнусного простонародного плача у нее опухло лицо, покраснели щеки и нос забит — страшно сказать! — соплями! Которых у леди не может быть по определению.
Ну и пусть!
Как можно думать о всякой ерунде, когда Джин плохо, и она борется за жизнь, и может…
Нет! Не может!
И думать так не надо, потому что это Джинджер, она сильная, она обязана справиться. Но волноваться за близких людей не запретишь, на то они родные и близкие.
— Кто мог такое сделать?
— Кто угодно из слуг. Польстились на золото, и вот, — мрачно проворчал Лесли. — Всех уволю…
Аликс кивнула. Да, больше и некому вроде как… Не может ведь никто из родных Лесли, или может? Да нет, это бред…
— Скорее бы они с братом уехали…
— Пусть подпишет все бумаги на развод и проваливает, — невежливо высказался Лесли. — Их и так везут курьером, долго ждать нам не придется. Ты не хочешь, чтобы Люсьен был на нашей свадьбе?
— Не хочу, — Аликс хлюпнула носом, и Лесли протянул ей носовой платок. Хорошо хоть, малышка спала, и разбудить ее не смогли бы даже фанфары. — Он сюда приехал, чтобы вернуть меня к мужу, пусть с ним и убирается!
— Он ведь не знал…
— И знал бы? Если бы твою сестру били?
— Убил бы, — просто признался Лесли.
— Вот. А Люсьену все равно, он живет где-то там, знаешь, отец у меня заядлый охотник, а брат вечно сидел по уши в книгах, я думаю, потому, что мать никому из них жизни не давала, а это как другой мир, куда ей доступа нет… И что здесь происходит — мать ворчит, отец пьет, меня убивают, — ему все равно.
— Ты преувеличиваешь.
— Я здорово преуменьшаю. Джин меня за это всегда ругает…
Аликс вновь зашлась в плаче, уткнувшись лицом в плечо Лесса, и мужчина принялся гладить ее по волосам.
— Не думай ни о чем. Она поправится, обязательно поправится. И мы пригласим ее на свадьбу, а иначе никак и быть не может…
Аликс кивнула — и разрыдалась еще горестнее.
* * *
Это произошло уже под утро, когда измученная Джин заснула, рядом с ней прикорнули Кларисса и леди Нэйра, а лекарь, честно сказавший, что все возможное уже сделали до него и теперь все зависит лишь от крепости организма самой Джин, дремал в кресле в гостиной…
В комнате Джинджер внезапно стало намного темнее. Что-то громадное заслонило окно, и оказалось внутри комнаты, благо рама была приоткрыта, чтобы у Джин был свежий воздух. В комнате, где человека рвало несколько часов, пахнет далеко не розами, уж поверьте.
Тень бесшумно заскользила по полу, оказалась возле кровати…
— Бедная моя девочка…
Шепот?
Или просто ветерок пролетел по комнате?
Измученные женщины даже не шелохнулись. Мужчина аккуратно обнажил запястье. Блеснули в полумраке острые изогнутые когти, а потом один из сизо-стальных клинков вскрыл вену странного существа.
И запястье прижалось к губам Джинджер.
Девушка, не открывая глаз, сделала глоток, второй, третий…
Через пару минут мужчина убрал запястье от ее рта, сам облизнул остатки крови и медленно, очень тихо отступил к подоконнику.
Минута — и только рама качнулась за незваным гостем. Больше о его визите ничего не напоминало.
* * *
Рано утром, как и всегда, Корт Симар вышел в море на лодке.
Ничего удивительного?
Да, но вышел он на ней один. И весла взял…
Обычно рыбаки предпочитают ходить на лодке хотя бы по двое, мало ли что. Да и много ли он догребет на веслах? Возраст-то уже не детский, почитай, едва не самый старший в поселке…
Но Корт не собирался ни перед кем отчитываться. И правил он в известное ему место, постоянно оглядываясь по сторонам. Ни к чему ему свидетели.
А вот и скала. Приметная такая, темная…
Корт спустил парус и осторожно погреб, лавируя между рифами и отмелями. Наконец нос лодки ткнулся в песок, и мужчина вздохнул. Стар он уже для такого, а все ж нельзя иначе.
Лодку вытащить, цепь замотать за подходящий камень — и вперед. Туда, где провалом голодной пасти темнеет зев пещеры.
Но внутрь Корт не полез. Сделал несколько шагов и громко, отчетливо позвал:
— Господин!
— Один, один, один… — повторило его слова эхо.
Несколько минут в пещере царила тишина, а потом нечто заскребло по камню.
— Кто здесь?
— Корт Симар, господин. Вы меня, может, и не помните…
— Корт, — голос был мягким, но в нем чувствовалась недюжинная сила. — Как же, помню… Корт. И кораблик помню…
Корт расплылся в улыбке.
— Мне войти можно, господин?
— Ты один здесь?
— А то ж. Я, как ваши следы заметил, так все и понял. Так и пришел. Один я, никто за мной не следил.
На несколько долгих и мучительных для старика минут в пещере повисла тишина. Корт отлично понимал, что сейчас его могут убить, но также понимал он, что иначе поступить не может. Вот нельзя иначе, и все тут. Никак нельзя!
— Проходи. У меня темно, но ты сделай шестнадцать шагов вперед, и слева от тебя на расстоянии вытянутой руки будет удобный камень.
Корт повиновался. Стряхнул с камня песок, накрыл его плащом, уселся поудобнее.
— Господин, вы вернулись насовсем?
— Зачем тебе?
— Так… правильно ж! Я и не чаял увидеть…
— Допустим, ты увидел. Теперь объясни, почему я не должен убить тебя здесь и сейчас? Много воды утекло, много приливов сменилось отливами.
Корт выпрямился насколько смог.
— Я госпожу помню. И помочь бы рад.
— Госпожу помнишь… а ты понимаешь, что если проговоришься… я здесь не один. И домик твой полыхнет, и семью вырежут.
— Не проговорюсь, господин. Хотите на крови поклянусь? Я знаю…
Из темноты донесся шипящий смешок.
— Не надо. Пожалуй, я тебе и так поверю. Без клятвы.
— Спасибо, — с достоинством ответил Корт. — Может, помощь какая нужна?
— Помощь?
— Господин, вы бы осторожнее следы свои оставляли. Мальчишке помочь — дело хорошее, но люди ж видели…
— Много людей?