Призрак Великой Смуты - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников, Александр Михайловский cтр.№ 49

Боевики натянули на руки тонкие лайковые перчатки. Убедившись, что коридор вагона пуст, Камо оставил одного человека с автоматом в коридоре контролировать обстановку, а сам достал из кармана универсальный вагонный ключ и с двумя своими подручными тихо вошел в купе, где на нижней полке похрапывал Кемаль-паша.

Генерал, видимо почувствовав неладное, вздрогнул и открыл глаза. Он увидел незнакомцев и сунул руку под подушку, чтобы достать спрятанный там браунинг. Но было уже поздно. Два армянских боевика схватили его за руки, а Камо быстрым и резким движением вогнал иглу шприц-тубы в бедро генерала и сжал пальцы. Через несколько секунд Кемаль-паша обмяк, глаза его закатились, а дыхание, поначалу шумное, неожиданно прекратилось.

Яд подействовал именно так, как говорил майор Османов. Минуту спустя Камо мог констатировать, что его пациент необратимо мертв и только архангел Азраил на Страшном суде сможет вернуть его к жизни. Осмотрев все вокруг и убедившись, что они не оставили следов своего пребывания, Камо и его спутники покинули купе. Камо закрыл дверь универсальным ключом и тщательно протер носовым платком ручку двери.

Дело было сделано. Теперь, по прибытии на место, им нужно будет раствориться в толкотне стамбульского вокзала «Сиркеджи» раньше, чем будет обнаружен труп генерала и по этому поводу поднимется тревога. У группы Камо было еще несколько заданий в турецкой столице. Кемаль-паша был не единственным турком, который представлял опасность для молодой советской республики.

21 марта 1918 года. Османская империя, Стамбул. Юзбаши Гасан-бей

Переворот, который мы назначили на 11 марта, был отложен. Произошло это из-за срочного отъезда Энвер-паши на фронт, где должно было вот-вот начаться наступление против русских. На очередной встрече с Саидом, посланцем бинбаши Мехмед-бея, я сообщил ему об этом.

Саид-эфенди задумчиво покачал головой и стал меланхолически перебирать четки, сделанные из нефрита. Потом он внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Уважаемый Гасан-бей, то, что случилось – это и хорошо, и плохо. Плохо то, что эти мерзавцы остались живы, но хорошо то, что после позавчерашнего разгрома войск Вехип-паши под Эрзинджаном армия окончательно деморализована. Фактически ее почти нет – солдаты толпами дезертируют с фронта и разбегаются по своим домам. Теперь все ненавидят Энвер-пашу как виновника этого страшного разгрома.

Я почувствовал, как у меня вспыхнули щеки от стыда. Я уже слышал о том, что произошло на Русском фронте. Авантюра с наступлением закончилась так, как меня и предупреждал бинбаши Мехмуд-бей. Погибли тысячи аскеров, сотни храбрых офицеров, среди которых были и мои друзья. Какой позор! И все из-за этого подонка Энвер-паши! Теперь я был готов своими руками разорвать его на части. Пусть я и хромаю, но руки-то у меня остались такими же сильными, какими были до ранения.

Видимо, заметив, как изменилось мое лицо, Саид-эфенди убрал четки в карман и достал откуда-то – и как это у него только получается! – маленький листочек папиросной бумаги. Это было послание от бинбаши Мехмед-бея.

Тот сообщал мне, что переворот нужно осуществлять немедленно. Младотуркам стало известно о заговоре. Энвер-паша выехал с фронта в Стамбул и завтра утром будет здесь. Их союзник Кемаль-паша, который пользуется большим авторитетом в армии, узнав о поражении войск Вехип-паши, срочно выехал из Вены в Стамбул и тоже скоро будет здесь. Этот человек очень опасен, но до места назначения он не доедет – им займутся совсем другие люди. Энвер-паша также не должен добраться до Стамбула, и меры для этого тоже приняты. Таким образом, самые опасные для участников переворота главари младотурок будут нейтрализованы еще до его начала.

Нам останется только арестовать или ликвидировать Талаат-пашу и Джемаль-пашу. В конце своего послания бинбаши Мехмед-бей выразил надежду, что наших сил должно хватить на то, чтобы успешно завершить все то, что мы запланировали.

Я задумался. Выхода у нас не было. Нам требовалось взять власть еще до завтрашнего утра. Иначе мы не доживем до завтрашнего вечера. Даже если Энвер-паша и Кемаль-паша будут убиты, то Талаат-паша и Джемаль-паша останутся живы, и они нас не помилуют. Более того, не помилуют они и нашу страну, которую их политика приведет к полному краху и уничтожению. И тогда развалины Оттоманской Порты станут полем боя между русскими и странами Антанты.

Саид-эфенди вопросительно посмотрел на меня, а потом протянул мне руку. Я понимающе кивнул и отдал ему послание Мехмед-бея. Он достал из кармана зажигалку, крутанул колесико и поднес трепещущий язычок пламени к бумажке. Она вспыхнула и мгновенно превратилась в пепел. Растоптав этот пепел ботинком, Саид-эфенди одобрительно похлопал меня по плечу.

– Уважаемый Гасан-бей, я уверен, что в этот раз у вас все произойдет так, как вы задумали. Когда человеку угрожает смертельная опасность, он совершает такие поступки, на которые никогда не решился бы в обычном состоянии. Помните, нельзя колебаться ни минуты, только в этом случае вы добьетесь успеха. Вперед и только вперед. Желаю вам удачи, и да пребудет с вами милость Всевышнего!..

То, что последовало потом, я вспоминал как какой-то затянувшийся кошмар. Сразу после свидания с посланцем Мехмед-бея я встретился с Мехмедом Вахеддином и рассказал ему, естественно, не сообщив ничего об источнике моей информации, о том, что нам всем осталось жить менее суток. Мой собеседник сначала чуть было не грохнулся в обморок, но потом, быстро придя в себя, развил бурную деятельность. По телефону он обзвонил всех своих конфидентов, произнеся при этом условный сигнал. И все тут же завертелось-закрутилось.

Группу особо доверенных офицеров я отправил на вокзал «Сиркеджи», куда приходят поезда из Европы. Там они должны были встретить поезд, в котором следовал из Вены Кемаль-паша. Хотя Мехмед-бей и обещал, что тот не доберется живым до Стамбула, но нам стоило подстраховаться. Такую же группу я отправил на вокзал «Хайдарпаша», на который приходят поезда из азиатской части Турции. Они должны были встретить поезд Энвер-паши и ликвидировать этого человека, если он будет еще жив.

А сам я решил заняться Талаат-пашой и Джемаль-пашой. Самым опасным из этих двоих был Талаат-паша. Он был великим визирем и вторым человеком после Энвер-паши. Его я решил арестовать лично. Но живым он нам не дался. Талаат-паша открыл огонь из пистолета по моим офицерам, когда они попытались войти в его кабинет, и нам пришлось его пристрелить. Жаль только, что этот сын гиены успел ранить двух моих людей. Мы намеревались отдать его под суд как главного виновника уничтожения армян, ассирийцев и понтийских греков. Но судить его теперь будет только Аллах. И я надеюсь, что этот суд будет скорым и справедливым, и что это чудовище попадет туда, куда ему следует – прямиком в адское пекло.

Джемаль-паша попал к нам в руки целехоньким. Хотя он и прославился своей жестокостью – недаром арабы, которые немало натерпелись от него, когда этот подонок был военным губернатором в Сирии, дали ему прозвище «Ас-Саффах» («Кровавый мясник») – у него не хватило мужества оказать нам сопротивление.