История Древней Греции в биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Вильгельм Штоль cтр.№ 55

С тех пор афиняне смотрели на союзную кассу как на свою собственность и произвольно тратили ее на свои нужды. Периклу приходилось потому иногда слышать упреки; но он защищался следующим образом: «Мы не обязаны давать отчет в деньгах своим союзникам; мы защищаем их и отражаем от них врагов, тогда как они не дают нам ни одной лошади, ни одного корабля и никаких людей, а дают только деньги, которые принадлежат не тому, кто дает, а тому, кто получает, если этот исполнит то, на что получил деньги. Так как теперь государство достаточно снабжено всем нужным для войска, то оно вправе расходовать свой избыток на другие дела, которые приносят гражданам пользу и уважение».

Афины имели в своем распоряжении чрезвычайные средства для утверждения и распространения своего могущества. Их флот господствовал до самого Понта Эвксинского и до вод финикийских; но в непосредственной близости к самим Афинам находились еще такие морские государства, как Эгина и Коринф, которые потеря-пи свое влияние и по этой то причине были во враждебных отношениях к Афинам. Нужно было устранить такие отношения, а время для этого теперь было очень благоприятно. Спарта, на могущество которой опирались обыкновенно неприязненные соседи Афин, была еще занята восстанием илотов и мессинцев, так называемой третьей Мессинской войной, продолжавшейся целых 10 лет, и не могла, следовательно, обратить своих сил на внешних врагов. Кроме того, связи, соединявшие Пелопоннесский союз, с давнего времени ослабели: Аркадия, Элида, Ахаия тяготились Спартой. Для афинян было весьма приятно, что северопелопоннесские государства сами первые нарушили мир. Коринфяне, в союзе с Эгиной и Эпидавром, опасались дальнейшего распространения враждебного им, но союзного Афинам, соседа — Аргоса, и напали на Мегару. Этот город хотя и был в союзе с пелопоннесскими городами, но по своему положению, очень близкому к Афинам, обнаруживал внутреннее тяготение к последним. Враги хотели насильно привязать к себе Мегару; но их намерение имело результатом только то, что этот город окончательно перешел в руки афинян. Афиняне поставили в нем свои войска и соединили самый город Мегару, по примеру Афин, двумя длинными стенами с отстоящей от него на восемь стадий гаванью Низэей, так что Мегара теперь была морским городом, который афиняне могли защищать во всякое время.

С присоединением Мегары Афины приобрели много. Этот город владел проходами, ведущими к Исему, и имел в городе Пегах свою гавань в Коринфском заливе. Нельзя было останавливаться на половине дороги, и вот афиняне напали теперь на Пелопоннес и Эгину. Служащие во флоте, под начальством Миронида, почтенного человека испытанной храбрости, неудачно сразились на суше при Алиях (на границе Аргоса и Эпидавра), зато афинский флот вскоре одержал победы при Кекрифалии и Эгине и окружил со всех сторон эту последнюю. Чтобы отвлечь афинский флот от Эгины, коринфяне предприняли поход против Мегары. Вся афинская армия была вне страны: один флот осаждал Эгину, другой вел войну в Египте. Тогда Миронид двинулся на встречу коринфянам со стариками и юношами, еще не служившими в войске, и после двух удачных стычек заставил их с большим уроном удалиться из страны. Такую сильную деятельность обнаруживали афиняне в живой и одушевленный период существования демократии. После девятимесячной осады афинским флотом, под предводительством Леократа, Эгина принуждена была к сдаче. Она должна была разрушить стены, выдать свои военные корабли и платить подати.

Между тем как Афины распространяли свое господство в Пелопоннесе, им самим представилась на мгновение опасность в Средней Греции и внутри собственных стен. В 457 году спартанцы, хотя еще и не овладели Ифомой, пытались, однако ж, восстановить свое влияние в Средней Греции и вооружали Фивы, старого афинского врага, бывшего в унижении после сражения при Платее, а потом разбили афинян при Танагре. Но едва удалились спартанцы, Миронид, спустя два месяца после сражения при Танагре, вступил в Виотию и разбил фивян при Инофитах. Непосредственным результатом этого сражения было то, что во всей Виотии аристократы лишены были господства, а демократические партии, примкнувшие к Афинам, вступили в управление. Так Афины достигли господства над Виотией; да и в Локриде, вследствие этого похода, ниспровергнута была власть аристократии, а с переходом этой власти в руки демократии усиливалось афинское влияние. Афины достигли теперь такой степени могущества, какой никогда еще не достигали. Ум Перикла, правящего государством и дававшего беспрепятственную свободу развитию всех сил народа, возвел государство на эту высоту.

Опасность в собственных стенах, угрожавшая Афинам, на которую мы выше указали, состояла в аристократическом заговоре. Аристократы, с падением ареопага, не могли уже законным путем достигнуть влияния и власти. Поэтому самые ярые из них заключили между собой союз, целью которого было тайными происками и при помощи спартанцев ниспровергнуть народную власть. По их внушению, ненавистный им демагог Эфиальт был убит в своей постели. В сражении при Танагре они, как мы видели, устроили было измену. В это время с усердием была продолжаема Периклом начатая еще Кимоном постройка длинных стен. Заговорщики хотели воспрепятствовать их окончанию при помощи спартанцев, но обманулись в своих ожиданиях. Спартанцы ушли домой, нисколько не думая об Афинах, а стены скоро были кончены, так что теперь Афины стали неприступными.

В следующий год Афины продолжали свои предприятия на водах пелопоннесских. Толмид тревожил локрийский берег, дал почувствовать силу афинского флота в Коринфском заливе и завоевал локрийский город Навпакт. Перикл поселил там мессинцев, которые, наконец, после десятилетней осады, с женами и детьми получили от спартанцев свободный выезд. Афиняне приобрели себе, таким образом, крепкий пункт при входе в Коринфский залив, через который они могли вредить коринфянам. Чтобы утвердить господство Афин в Коринфском заливе, сам Перикл в 454 году совершил через него поход, высадился в Сикионе, разбил его войско и принял Ахаию в свой союз.

Позволив мессинцам свободный выход из Ифомы, спартанцы этим снова развязали себе руки. Но Перикл не желал никакого столкновения со Спартой; он желал, прежде всего, укрепить и обеспечить приобретения; потому вскоре после сражения при Танагре он побуждал Кимона, по его предложению вызванного из ссылки, чтобы он способствовал перемирию со Спартой. Во внутреннем управлении государства с возвращением Кимона не произошло никакой перемены; оба мужа, кажется, условились таким образом, чтобы Кимон привел в порядок отношения к Спарте и предпринял войну против персов, а Перикл заботился об устройстве внутренних дел.

Пятилетнее перемирие, заключенное в 450 году, Афины и Спарта соблюдали только наружно, в самом же деле подкапывались друг под друга везде, где только могли. В 448 году спартанцы послали свое войско в Дельфы, чтобы взять святилище под свою защиту от притеснений союзных с афинянами фокеян. Они снова ввели дельфийцев во владение храмом и возвратили им их независимость. Но лишь только спартанцы ушли, как явился Перикл с афинским войском и снова передал фокеянам присмотр над храмом. Спартанцы получили привилегию — прежде других спрашивать бога (промантия) — и велели вырезать определение об этой привилегии на челе медного волка, который стоял в храме подле большого алтаря. Перикл получил от фокеян ту же самую привилегию для афинян и в насмешку над спартанцами тоже начертил ее на другой стороне головы волка.