Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте - читать онлайн книгу. Автор: Милтон Шульман cтр.№ 35

Он говорил: «Во-первых, ширина Ла-Манша напротив Дувра – минимальна. Во-вторых, в этом районе находятся пусковые установки «Фау-1» и «Фау-2». В-третьих, это кратчайший путь до Рура и сердца промышленной Германии; при условии успешной высадки он займет всего четыре дня. В-четвертых, в результате подобной операции войска, дислоцированные в северной Франции, будут отрезаны от войск на Средиземноморском побережье. Против Па-де-Кале имелся очень веский довод: самые мощные береговые укрепления. Это была единственная часть «Атлантического вала», хотя бы отдаленно соответствовавшая его репутации. Я всегда говорил своим штабистам, что на месте Монтгомери атаковал бы через Па-де-Кале».

Штабные офицеры в Берлине были уверены в том, что союзники атакуют гораздо западнее, между Сеной и Соммой, а Гитлера вдруг озарило: «Нормандия!» Генерал Варлимонт так описывал разногласия в Берлине: «До мая 1944 года, когда Гитлер впервые заговорил о Нормандии, все штабисты готовились к отражению десанта в зоне Ла-Манша между Сеной (Гавром) и Соммой (Абвилем). Поэтому береговые укрепления строились главным образом в этом секторе. Мы сомневались в правоте Гитлера, ожидавшего вторжения в Нормандии, однако он настаивал на своем предположении и требовал, чтобы все больше укреплений строилось именно там».

Имея три резко расходящиеся точки зрения на район вторжения, невозможно сконцентрировать все ресурсы в одном месте и быть готовым к любой случайности. Мнение Гитлера о Нормандии как районе вторжения сообщили фон Рундштедту недель за шесть до дня высадки союзных войск в Европе, хотя ни один пункт не был назван как потенциально опасная зона. Фон Рундштедт согласился с тем, что вспомогательный десант в Нормандии возможен, но считал, что он совпадет с крупномасштабным десантом по обе стороны от Кале. Фельдмаршал также не исключал отвлекающего удара на французском побережье Средиземного моря перед вторжением на севере. Однако он полагал, что если такая атака случится, то лишь для того, чтобы отвлечь немецкие дивизии от главного десанта на побережье Ла-Манша.

Похоже, немецкая разведка мало помогала в определении места и времени вторжения. Несколько замотанных агентов в Англии нервно передавали предупреждения о вторжении с начала апреля. Пришел и ушел апрель, но ничего не произошло. Тогда стали называть начало, а затем конец мая. Разведчики поднимали тревогу так часто, что к июню в штабе фон Рундштедта сложилось мнение: до июля или даже августа никакого вторжения не будет. И высадка союзного десанта застала немцев врасплох.

Из нескольких просочившихся из Англии разведдонесений стало ясно, что к вторжению в Англии собрано от пятидесяти пяти до шестидесяти дивизий. Это число было весьма точным. Но, кроме этой информации, по каналам разведки не поступало ничего, что казалось бы важным. Генерал Блюментрит с горечью признал, что штабу фон Рундштедта не докладывали даже о демонстрациях, проводимых специально для немецких агентов за несколько дней до союзного десанта. Эти демонстрации были частью тщательно разработанного плана по обману немецких шпионов. Большое количество судов загружалось войсками и снаряжением, как будто они готовились к отплытию, и некоторые действительно покидали берега Англии. Этот крупномасштабный маневр проводился как можно заметнее, с жалкими потугами на соблюдение секретности. Надеялись, что эти передвижения станут известны немецкому командованию во Франции, и оно (в свою очередь) приступит к контрмерам. Агенты союзников во Франции были готовы сообщать о любых маневрах немецких формирований, однако немцы не сдвинули с места ни одного человека. Разумеется, союзники были смущены этой осмотрительностью немецкого командования на западе. Однако Блюментрит теперь признает, что штаб фон Рундштедта не реагировал не из-за осмотрительности, а из-за полного неведения.

Без надежной развединформации людям, отвечавшим за оборону Франции, приходилось принимать решения, руководствуясь лишь собственными предчувствиями. Нормандия, как наиболее вероятный регион высадки, исключалась в основном из-за отсутствия хороших гаваней. И здесь немецкая разведка подвела свою армию, ибо ничего не знала об искусственной гавани, которую втайне собирали в Англии, чтобы устранить этот изъян. Доклады о больших странных штуковинах, лежавших в Темзе, достигали Берлина, но догадки об их назначении были какими угодно – от плавающих элеваторов до суррогатных причалов для использования в захваченной гавани, только не близкими к истине. Единственная верная догадка о намерениях западных союзников была сделана в полном противоречии со всеми доводами военных. Генерал Варлимонт объяснил это следующим образом: «Мы, генералы, строили расчеты в рамках нашего традиционного военного образования, однако Гитлер, как обычно, принял собственное решение, основываясь на интуиции». А интуиция Гитлера подсказала: «Нормандия».

Решив, что основной удар будет нанесен в Па-де-Кале со вспомогательным вторжением между Сеной и Шербуром, фон Рундштедт попытался развернуть войска в соответствии со своими предчувствиями. Однако старика постоянно изводили предложения Гитлера и разногласия с самым высокопоставленным из его подчиненных – фельдмаршалом Эрвином Роммелем, чьи подвиги в Северной Африке мы уже обсуждали.

Шестьдесят дивизий, находившиеся на 6 июня 1944 года во Франции и Нидерландах, были разделены на четыре армии. Фельдмаршал Роммель, как командующий группой армий «Б», контролировал две из этих армий: 7-ю и 15-ю; генерал-полковник Бласковиц, как командующий группой армий «Г», контролировал две оставшиеся: 1-ю и 19-ю. Армейская группировка Роммеля отвечала за оборону побережья Ла-Манша, а потому в нее входило более двух третей дивизий на западе.

В немецком командовании существовали и серьезные стратегические разногласия. Это касалось применения десяти бронетанковых дивизий, мобильного резерва фон Рундштедта в случае вторжения. Роммель доказывал, что эти танковые формирования следует выдвинуть вперед как можно ближе к опасным участкам побережья. Он твердо верил в то, что десант необходимо уничтожить прямо на пляжах, так как, стоит союзникам закрепиться на плацдарме, их оттуда уже не выбить. В соответствии с этой теорией, он приказал пехотным дивизиям сосредоточиться не далее чем в пяти километрах от береговой линии, разработал подробные инструкции по строительству дорогостоящих и сложных водных преград и береговых фортификаций вдоль северных берегов Франции; свои танковые дивизии он подвел так близко к воде, как только было возможно.

Фон Рундштедт соглашался с тем, что десант необходимо уничтожить до того, как он закрепится на континенте, но не стремился сразу бросать свои резервы в бой. Не слишком веря в то, что первый десант окажется главной силой вторжения, он предпочитал держать танки под рукой, пока намерения союзников не прояснятся. По его плану, танки оставались в 50 – 60 километрах от побережья, а в решающий момент должны были нанести решительный контрудар по плацдарму союзников.

Поскольку фон Рундштедт был главнокомандующим во Франции, казалось бы, его теория должна победить. Однако Роммель имел сильное влияние на Гитлера и сумел «разбавить» план фон Рундштедта своим. Результатом этих разногласий стал неудачный стратегический компромисс, повлекший за собой катастрофические последствия в первые же дни после высадки союзного десанта. Пехотные дивизии растянулись узкой лентой вдоль побережья от Голландии до окраин Марселя, словно людской волнолом, предназначенный принять на себя грядущий прилив. Протяженность побережья и дефицит пехоты ограничивали толщину этой стены; только в Па-де-Кале фон Рундштедту удалось поставить вторую линию пехотных дивизий.