Пока тебя не было - читать онлайн книгу. Автор: Мэгги О'Фаррелл cтр.№ 21

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Пока тебя не было | Автор книги - Мэгги О'Фаррелл

Cтраница 21
читать онлайн книги бесплатно

– Я дошла до тридцати шести, мама!

И мать отвечала, не оборачиваясь:

– Да ты там на всех парусах идешь, Ифа, я гляжу. Не сбавляй темпа.

Ифа не сбавляет темпа с пленкой, как делала это с пасхальными гимнами, методично разрезая после каждого десятого кадра, складывая блестящие полосы в скользкие стопки.

Все это: работа, квартира, город, одежда, которая на ней, то, чем она занята, то, кто она, – так далеко от того, для чего ее растили, чему учили, что она выучила, поэтому она иногда улыбается. Представить только, Эвелин в доме ее родителей, в монастырской школе – она была бы там так же неуместна, как фламинго среди пасущихся коров.

Ифа покинула школу без единого навыка. Монахини сказали, что она «в прямом смысле необучаема». Она провалила все экзамены, на которые пришла (кроме искусства, где накорябала что-то на зачет). Она ни слова не написала ни на одном бланке. На нескольких экзаменах она даже не потрудилась перевернуть обложку листа с вопросами, просто покрывала поля всякими рисуночками.

Местный священник, до которого достучалась Гретта, постоянно жаловавшаяся на бедную Ифу, на то, что не знает, что делать с этой девчонкой, что из нее вырастет, предложил Ифе помогать на занятиях в воскресной школе. Там всегда были нужны люди для чтения детям текстов из Библии и для уроков рисования. Может быть, со временем, предположил священник, Ифа сможет использовать этот опыт, чтобы стать учительницей.

Когда Гретта принесла эту новость, Ифа села в своей комнате, в темноте, и стала смотреть в окно. Список того, что она не могла делать, казался ей бесконечным. Она не могла ударить по мячу или поймать его, не могла писать, не могла играть на музыкальных инструментах, не могла повторить мелодию, не умела смешиваться с людьми, вечно выпирала, вечно загадочным образом бросалась в глаза, была странной, другой. Она даже не могла прочесть детям вслух историю из Библии и никогда не сможет.

Гретта до потолка прыгала из-за этих занятий в воскресной школе. Ифа слышала, как она кому-то рассказывает по телефону, что они, конечно, боятся, что Ифа не многого достигнет, но после этого она хоть сможет получить приличную работу.

Вот и представьте себе, какой поднялся скандал, когда однажды за ужином Ифа объявила – Моника и Джо сидели за столом, но Майкла Фрэнсиса не было, – что не собирается помогать на занятиях в воскресной школе, что ходила к священнику как раз сегодня, чтобы сказать, что не станет. Она не хочет быть учительницей, у нее не получается с детьми; хуже для нее ничего и не существует.

То был один из самых шумных семейных скандалов у Риорданов. Гретта швырнула тарелку шпината на пол. Потом она это отрицала и говорила, что блюдо выскользнуло у нее из рук. Как бы то ни было, шпинат оказался на ковре, и зеленое пятно не сходило с него годами, в семье его всегда называли «пятном воскресной школы». Гретта сказала, что умрет от стыда, Ифа загонит ее в гроб, что она не знает, что делать с дочерью.

Вскоре после этого Ифа ушла из дома. Просто ушла. Настолько просто и без обиняков, что потом не могла понять, почему не сделала этого раньше. «Пока», – сказала она, помахав от двери, и вышла на свет. И все, на этом история Ифы и Гиллертон-роуд закончилась. Потом они слышали, что она живет в сквоте [7] в Кентиш-тауне. Майкла Фрэнсиса отрядили навестить ее, и он обнаружил сестру в задней комнате террасного дома, где она сидела по-турецки на матрасе и нанизывала бусы, а рядом с ней расположилась девушка с гитарой. В сквоте по стенам росла плесень, обои там были вырвиглазно-оранжевые, в саду позади дома копался бородатый мужчина, а на плите сидел попугай.

– С Ифой, – выложил Майкл Фрэнсис на допросе с пристрастием, который ему устроила Гретта, – все в порядке.

– В порядке, – завизжала Гретта, – в порядке? Что она ест? С кем живет? Как выглядит – больная, расстроенная? У нее работа есть? Он с ней говорил про занятия в воскресной школе? Она прилично одета? Мужчины в этом доме тоже живут?

– Мужчины, – пожал плечами Майкл Фрэнсис, – и женщины. Полно народу.

Гретта не могла заставить себя задать вопрос, который ее действительно интересовал, а именно: спит ли Ифа с кем-то из них?

– А еще что, – продолжала она, – скажи еще что-нибудь.

Майкл Фрэнсис, помолчав, ответил: ему показалось, что она сменила прическу.

– Сменила, – вцепилась в него Гретта, – как сменила?

– Волосы стали длиннее, – помахал он руками вокруг своей головы, – и на них бусинки.

Бусинки стали последней каплей. После этого Риорданы пришли к соглашению, что Ифа сошла с рельсов. Гретта и Моника обменивались слухами об Ифе и наркотиках; Ифе и мужчинах; Ифе и центре занятости.

Однажды Моника заявила, что знакомая подруги сообщила, что Ифа продает лоскутные сумки на берегу канала в Кемдене. Сама Ифа этого так и не подтвердила и не опровергла. Кто-то сказал Майклу Фрэнсису, что видел ее на верхнем этаже автобуса в районе Кингс-роуд с мужчиной в фиолетовых клешах. Этими сведениями Майкл Фрэнсис делиться не стал. Ифа временами все еще появлялась на воскресных ланчах на Гиллертон-роуд, но на вопросы Гретты о работе, жизни и одежде загадочно улыбалась и подкладывала себе картошки.

Правда была в том, что она дала себе пять лет сроку. Она не знала, чего хочет, поэтому стала пробовать все, что, как ей казалось, могло ей понравиться. Пошла на вечерние курсы керамики, но бросила спустя семестр. Помогала другу, у которого была садоводческая фирма (бородатому мужчине, которого Майкл Фрэнсис видел за окном во дворе сквота). Работала в чайных Британского музея. Спала с мужчинами, потом с другими мужчинами, потом с несколькими женщинами. Пробовала траву, потом ЛСД, но решила, что это как спать с женщинами – хоть и приятно, но не ее. Она знала, что ищет: то, что разведет огонь под ее жизнью, разогреет и запустит ее, преобразит, придаст ей собственное движение. Пока ничего не получалось. Ифе нравилась керамика; ей нравилось по утрам в чайной, пока там было не слишком шумно, когда там сидели одни ученые, погруженные в глубокомысленные размышления за поеданием вчерашних сконов; ей не нравилось возиться в саду – все равно что работа по дому, только на улице, думала она, – не нравилась кислота, не нравились заплесневелые стены сквота. Она нашла работу художника по декорациям на ВВС, и на какое-то время ей показалось, что, возможно, это и есть то, что она искала. Она могла это делать, у нее хорошо получалось; у нее была как раз такая фотографическая память, как нужно, как раз то внимание к деталям. Она могла выстроить декорацию в уме, потом пойти и воспроизвести ее в студии. Но после того как ей в пятый раз велели создать гостиную эпохи Регентства, она ощутила, как ее внимание ослабело и начало блуждать.

На шестую гостиную эпохи Регентства пришелся раскол – именно так Ифа теперь это воспринимает, их расщемило надвое, как дерево, в которое ударила молния, – с Моникой, начавшийся с больницы. Потом Джо взял и ушел, а затем Питер захлопнул перед ней дверь, так быстро, что пришлось отступить назад. Какое унижение, какой шок. Он же почти чужой человек, в конце концов. А ее сестра где-то в доме у него за спиной; и она знала, что Моника там. Уходя прочь по дорожке, Ифа корчилась от желания запрокинуть голову, как волк, и звать ее по имени – Моника, Моника, – как бывало, когда она была маленькая и Моника за ней присматривала, пока мать куда-нибудь выйдет. Если Ифа не могла найти сестру, теряла ее в доме, то вставала в прихожей и выкрикивала ее имя, а в груди поднимался ужас. За стеклом входной двери в розетках все шли и шли тени: а вдруг одна из них повернет, пройдет по дорожке и возникнет, огромная и безликая, за полосатым стеклом? Пространство под диваном начинало ее тревожить: обивка местами свисала, обмякнув, как тела грызунов. А дыра в плинтусе, там, где раньше стоял старый бойлер – жуткий рот в темные, захламленные внутренности дома. Она выходила в прихожую, но дальше не шла, потому что не могла забраться по лестнице, рискуя никого не найти наверху и остаться там одна, а выключатели висели слишком высоко на стене, не дотянешься, и занавески еще не закрывали темноту, и она выкрикивала имя сестры, снова и снова. Моника всегда появлялась. Всегда. И всегда бегом. Мчалась вниз по лестнице к ней. Спешила, чтобы схватить ее в объятия, прижать лицом к мягкой шерсти свитера. «Я была недалеко, – говорила она, – совсем недалеко». И делала Ифе тост с корицей, чтобы той стало лучше.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию