История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Маршалл Ходжсон cтр.№ 418

Но то, что главные бюрократические государства — не только в Европе и Индии, но даже (немного позже) и на ирано-семитских территориях — могли быть воссозданы как результат этих тенденций, предполагает дальнейшее усиление гнета. На мой взгляд, существуют три компонента, в которых видится относительная небезопасность аграрной власти в зонах средней засушливости: во-первых, управлению централизованной власти на аграрной основе мешает рассредоточенность сельскохозяйственных угодий; во-вторых, невозможность культивирования нерентабельных областей и установления контроля над крестьянами; в-третьих, потенциальная конкуренция со стороны кочевников-скотоводов. Во времена, когда огнестрельное оружие стало играть решающую роль в войне, воздействие этих условий было сведено на нет, по крайней мере, двумя факторами: технические качества нового оружия как такового и ограничения, с которыми столкнулось кочевое общество после изобретения пороха. Таким образом, основа децентрализованного космополитического исламского общества была подорвана.

^{Ручное огнестрельное орудие монгольской династии Юань. Современное фото}

Я уже упоминал о преимуществе, которое порох мог предоставить правителям в определенных сферах. К XV веку, когда он стал решающим элементом в военном деле, эти технические инновации могла утвердить власть правительства повсеместно. В любом случае только крупные правители обладали финансовыми возможностями для их использования. Даже там, где использование пороха было минимальным, например в кавалерии, политические ожидания формировались быстрее, чем когда-либо. В то же время правящий слой кочевников степей все больше подчинялся экономическим и культурным нормам городского общества, что уменьшало возможность создания централизованного источника власти номадов — крупной степной империи. И, возможно, до тех пор, пока ружья не получили широкого распространения, артиллерия придавала центральным властям серьезный вес в глазах кочевников. Как нетрудно догадаться, подобные перемены повышали эффективность нового абсолютизма.

С восстановлением определенного уровня бюрократической централизации и династической стабильности свойственные исламским устоям договорные общественные нормы кардинально изменились, если не исчезли совсем. Социальная подвижность явно снизилась, по крайней мере в некоторых областях. В Османской империи гильдии стали сильнее и менее гибкими, чем они были в мусульманском мире прежде, между тем в Индии мусульмане оставались приверженцами кастового общества, при этом не отрицая полностью индуизма. Подобная локальная преемственность неудивительна. Ведь даже в Сефевидской империи, сосредоточенной в центре старых ирано-семитских земель, могло случиться так, что гильдии стали более организованными; однако, без сомнения, их зависимость от государства возрастала.

То, что я называю «военными государствами-покровителями», никогда не было некой единой политической моделью, но при определенных условиях, как мне кажется, несложно заметить, что сходные обстоятельства оказали одинаковое воздействие на эти государства. Уже в позднем Средневековье подобная тяга к автономии, свойственная городам, была подавлена. Под властью империй пороха города в известной степени подчинились бюрократическому контролю. Этот контроль и вмешательство центральной власти достигли пика в Османской империи. Развитие центральной бюрократии, которая являлась по сути органом единой и всеобъемлющей армии, зашло настолько далеко, что правящая династия начала утрачивать свою значимость. Обычно глава династии обладал исключительным правом халифа; другие же члены семьи обладали меньшей независимостью и в действительности могли подвергнуться гонениям, так как представляли угрозу централизованному государству. Это неизбежно привело к определенным изменениям в моделях наследования власти.

Вопрос престолонаследия был тесно связан с понятиями о наследовании во всем обществе. Следовательно, он был обязан отвечать представлениям тех, кто обладал меньшими полномочиями, учитывая тот факт, что среди них были люди, на поддержку которых опирается любая центральная власть. По крайней мере в двух из поздних государств военного патронажа, где центральная власть была крепка, как никогда прежде в Средние века, этот вопрос решался военными, что вполне отвечало исламской традиции. Назначение наследника предшественником (естественная альтернатива) было сознательно исключено — считалось, что наследование — это воля Божья, поэтому отец не мог поддерживать интересы только одного сына, ущемляя при этом равные права других. Единственное, что отец мог законно сделать, это, чувствуя приближение своей смерти, назначить одного из сыновей на более высокую военную должность, тем самым дав ему преимущество над остальными. Подобная система практиковалась тимуридскими монархами в Индии, и даже когда один из Тимуридов, Аурангзеб, отдал предпочтение в наследовании одному своему сыну, он признал за другим равное право на суверенитет. Этот принцип был отражен в османском кодексе светского права — кануне. Сефевидские правители считали, что этот принцип должен быть принят и их соседями: император оставлял в Исфахане третьего непокорного сына Аурангзеба, пока не умер его отец и не была восстановлена юридически честная борьба за престол. (Сами Сефевиды предпочитали определять престолонаследие более мирным способом: на собрании самых влиятельных придворных лиц решалось, какой сын достоин стать преемником после смерти монарха.) Хотя подобный принцип порой влек за собой преждевременное соперничество, возникавшее еще при жизни отца, он все же компенсировал отсутствие формального механизма выборов, подобного монгольскому собранию курултай. Этот принцип гарантировал прямое участие армии в принятии решений и с общего согласия сохранял единство империи, предотвращая раздел между сыновьями, хотя подобная тенденция наблюдалась прежде в ранних военных государствах-покровителях.

Из всех государственных образований, возникших в связи с событиями эпохи преобразований, наиболее культурно значимым было государство, появившееся в землях старого ислама, Плодородного полумесяца и на Иранском нагорье. Здесь основные исламские культурные традиции получили наиболее полное развитие; именно тут новый расцвет культуры объединил в себе традиции прошлого и потрясающий блеск новых открытий и достижений.

Считается, что династия Сефевидов восстановила национальный суверенитет после 900-летнего иностранного гнета, последовавшего за падением старой Персидской империи Ахеменидов и Сасанидов, т. е. ее правление ознаменовало возвращение независимой Персии на международную арену. Каждое из этих понятий основано на веских аргументах. Сефевидская империя по своим абсолютистским административным и культурным идеалам подходила на роль преемника Сасанидской империи лучше, чем какое-либо другое государство со времен классической империи Аббасидов. Опять же именно Сефевидское государство, основавшее столицу на западе Иранского нагорья, объединившее западноиранские и азербайджанские провинции и сделавшее шиизм официальной религией во всех своих владениях, разработало основные признаки, которые до сих пор определяют монархический строй.