История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Маршалл Ходжсон cтр.№ 333

Но в восприятии Средних веков как консервативного времени есть доля истины, что само по себе ценно, если тщательно это проанализировать. То есть, в отличие от многих современных определений «прогресса», самые элементарные культурные изменения в любом аграрном обществе проходили медленно, часто были нежеланными и лишь отчасти накопленными — пока одни предполагаемые точки опоры возникали, другие терялись. Темп культурных изменений ускорялся до творческого бума лишь в исключительных случаях; но и замедлялся до стагнации или обращался в упадок тоже очень редко. И именно неудачное разграничение обычного консерватизма и того, что можно назвать застоем или упадком, по моему убеждению, явилось особенно пагубным в исследованиях многих ученых на тему исламской цивилизации и особенно ее более поздних периодов.

Тенденцию к нормальному консерватизму на аграрном уровне скрывают от глаз три особенности образа «западной» истории, культивируемого современными представителями Запада. Историю земель самого Запада, уходящую к первым галлам и их западно-европейским предкам, вытеснил тенденциозный вымысел: сложносоставная история, сочетавшая в единой последовательности определенные периоды процветания из греческой истории в Восточном Средиземноморье с более поздней латинской историей на северо-западе Европы. Этот сложный образ создает впечатление повторяющегося огромного прогресса отчасти из-за включения восточно-средиземноморской составляющей и отчасти из-за толкования западно-европейского компонента: ввиду потребности в истинной исторической картине мира на Западе его описывают так же — как «прогресс», — стремительное, но во многом заимствованное продвижение пограничной зоны (Запад в более ранних границах) и новое внутреннее развитие, имевшее место на более позднем Западе. Наконец, поскольку великая техническая трансформация нового времени произошла на Западе, ее считают простым продолжением и подтверждением многовековой «прогрессивности». Следовательно, в данном прекрасно изученном регионе аграрная составляющая игнорируется, а связанная с ней роль консервативного духа не была адекватно оценена в общеисторическом масштабе.

Подобного рода интерпретации исламской истории не существует. Напротив, нечто частично похожее на наше произвольное присоединение одной фазы греческой истории к истории Запада — я говорю о произвольном отделении истории высокого халифата от истории его предшественников Сасанидов, зараженных расовым подходом к истории филологами, — как уже говорилось, усиливает впечатление о внезапном расцвете в начале исламской эпохи; и по сравнению с этим более поздние периоды выглядят рецессивными. По этой и другим второстепенным причинам, многие из которых упоминаются и в других местах настоящей книги, не менее трудно распознать природу нормального консерватизма в исламской истории. По аналогии с впечатлением о прогрессе Запада, и ученые, и широкая публика находятся под впечатлением об общем спаде исламской культуры в более позднее время. Причины данного явления подытожены в таблице случаев восприятия исламского мира поздних веков как упадочного. Нельзя сказать — по крайней мере в настоящем, — что он не переживал упадок вообще. Но утверждения о спаде нельзя воспринимать слишком серьезно, пока не будут устранены ошибочные представления, безосновательно способствующие такому впечатлению.

В любом случае сначала необходимо понять, что такое нормальный консерватизм и выраженный им консервативный дух. Нам нужно вспомнить, что по-стариковски ворчливое отношение к переменам, когда кажется, что мир сошел с ума и молодежь толкает его в пропасть, имело место всегда, даже во времена пышного творческого расцвета. Объяснения требует не это отношение, а исключения из него, иногда встречающиеся в античном Средиземноморье, исламском мире и на средневековом Западе ^[288]. И можно ожидать, что только определенное количество традиций может получить выдающееся развитие в один конкретный промежуток времени, в то время как другие открытия с огромным потенциалом остаются незамеченными — печальное явление, которое в равной степени наблюдалось в античном Средиземноморье, в исламском мире и на средневековом Западе; были и другие традиции — они постепенно размывались. Именно одновременный расцвет всех важнейших аспектов культуры следует считать особым феноменом. Но, как бы ни был распространен консерватизм, он был не просто случайным отягчающим фактором, попросту сдерживающим разумные изменения. Скорее, консервативный дух сам стал элементом здравого расчета, которым на удивление часто руководствовались правители всех поколений.

Природа действующей культурной традиции такова, что каждое поколение должно принимать собственные решения. Оно должно расставлять приоритеты в отношении реальных интересов тех групп общества, которые могут себе позволить делать выбор. При определении, в чем именно состоят интересы таких групп, следует учитывать не только материал, но и доступные культурные ресурсы; а в число культурных ресурсов входит обязательное для потенциальных правителей понимание того, как люди отреагируют на то или иное. Как раз в этой форме прежние условности и привычки могут сыграть свою самую важную роль. Но эта роль ограниченна и даже сомнительна. Бесчисленные средневековые восстания — такие, как мятеж исмаилитов — подтверждают желание народных масс занимать радикально новые позиции, как только в людях созреет убеждение, что это пойдет им на пользу и сойдет им с рук. Консервативный дух в период своего господства, по большей части, в практическом и функциональном плане отражал такие вещи, как уровень доступных вложений и допустимого риска в конкретном обществе и осознание ответственными личностями того, что возможно и что принесет плоды, а что — нет.

Следует признать, что консервативный дух — нечто большее, чем сумма осторожных оценок определенных действий. Будучи общим настроением, обусловившим убежденность в том, что старый уклад лучше, что груз доказательств лежит на потенциальном новаторе и что изменения, как правило, являются ухудшением, а не прогрессом, консервативный дух может вмешаться в любое решение в принципиальный момент, до начала тщательных расчетов. Но даже в качестве общего настроения этот дух может выполнять жизненно важную социальную функцию. В обществе аграрного уровня почти все социальные группы, деревни, местные ремесленные гильдии, даже целые города должны были действовать в полной (как может показаться с современной точки зрения) изоляции. Если бы произошла одна серьезная оплошность, они могли легко потерять все, что имели, и чтобы начать все заново, обратиться было не к кому. Консервативное отношение ко времени — состоявшее в том, что молодое поколение по неопытности всегда готово все разрушить, — было отчасти оправданно. Довольно трудно было держаться за то, что имеешь; любые улучшения носили в лучшем случае теоретический характер. Консервативный дух следует воспринимать как данность, определявшую всю историю аграрной эпохи даже в самые революционные ее периоды. Но, как правило, в подавляющем большинстве случаев историческая действительность мешала этому духу максимально реализоваться. Почти невозможно — по крайней мере, начиная с первого тысячелетия до н. э. — найти период, когда консервативный дух вступал в полную силу на уровне высокой культуры и приводил к глубокому застою и упадку. В тех или иных сегментах культуры всегда наблюдался спад. Но, судя по всему, только при общей стагнации (а не просто замедлении развития), которая сдерживает творчество — необходимое условие сохранения и развития культурной традиции, — можно говорить об упадке. И, мне кажется, общий упадок встречался довольно редко.