После 1945. Латентность как источник настоящего - читать онлайн книгу. Автор: Ханс Ульрих Гумбрехт cтр.№ 25

В этом отрывке многое возвращает нас к длинному поствоенному периоду и его Stimmung’у. Например, то неудивительное-однако-странное сравнение, которое делает Арендт, между «американским журналистом», умудрившимся, хотя его в действительности и не было, стать глашатаем всего, с чем борется Арендт, и «великим русским ученым», который действительно произнес эти слова. Ключевым, однако, здесь является ее страх перед тем, что желание отбыть с Земли и частичное исполнение такового могут стать частью «текущего века» – частью истории, то есть истории, которая началась с «эмансипации и секуляризации». В той мере, в какой она считает, что «Земля и земная природа предоставляют таким существам, как люди, условия, в которых они способны тут жить и двигаться и дышать без особых хлопот и полной зависимости от ими же изобретенных средств», Арендт сама занимает позицию сопротивления при встрече с Историей. По большому счету она, конечно же, совсем не хотела, чтобы запуск спутника стал событием, которое «не уступит никакому другому», – ибо это и значило бы, что граница пересечена и что Земля принадлежит прошлому человечества. Сегодня мы знаем, что искусственные спутники, космические шаттлы и высадки на луну пересекли куда меньше границ, чем мы ожидали; скорее они расширили зону человеческого обитания вдоль удаляющейся границы. А в это время технология трансформировала тонкий слой космоса, завоеванный в ходе этих амбициозных программ, в верхний покров самой Земли. Тысячи спутников на орбите в итоге ограничили и определили наше пространство на планете, вместо того чтобы трансцендировать его. И поскольку отступающие границы обычно стимулируют в человеке движение вспять к самому себе, этот подвижный (и, однако, все более плотный) слой, возможно, и стал одной из причин того, почему сегодня мы как никогда сфокусированы на Земле и земной поверхности. Сегодня как никогда твердо мы верим, что наше коллективное и индивидуальное выживание зависит от ее состояния. Не существует выхода с Земли. Будущее превратилось в будущее прошлого. И, исчезая, оно оставило нас наедине со страхом, который мы осознали слишком поздно: если мы хотим сохранить планету, то время играет против нас.

Дознания, проводимые в рамках судебных разбирательств и получившие известность как Нюрнбергский процесс, были организованы американской, британской, советской и французской военной администрацией в Германии. Двадцать два из выживших лидеров национал-социалистического рейха, уже заклейменные как «военные преступники», предстали перед судом в августе 1945 года. Если бы тогда прислушались к Черчиллю, то эти процессы вообще не начались бы. На протяжении двух последних лет войны и в течение нескольких месяцев после безоговорочной сдачи Германии британский премьер-министр вновь и вновь предлагал признать все высшие нацистские чины вместе с (бывшими) лидерами Италии и Японии «мировыми изгоями» и казнить их в течение шести часов после того, как их личность будет установлена любым местным военным чином в ранге генерал-майора. Насколько нам известно, события приняли подобный оборот из-за недвусмысленной позиции сталинского правительства, настаивавшего на том, чтобы дела разбирались формально. И, однако, мотивы, стоявшие за позицией Советского Союза, были несколько менее благородны, чем кажется на первый взгляд: тамошние политики уже смогли в полной мере оценить эффект, произведенный показательными московскими процессами 1930-х на большую аудиторию. Вердикты, вынесенные в октябре 1946 года, довольно знаменательны по своему контексту (учитывая еще и взгляды Черчилля и доминирующие настроения среди американцев – не говоря уж о результатах других судебных разбирательств, которые происходили в схожих обстоятельствах за последующие 60 лет). Не все осужденные получили смертные приговоры. Трое были помилованы, поскольку их связь с нацизмом ограничилась лишь его ранними годами. Шестеро были приговорены к длительному заключению, которое они отбывали под надзором союзников в берлинской тюрьме Шпандау. Двенадцать из национал-социалистических военных преступников были приговорены к смерти через повешение.

Единственным подзащитным, чья позиция во время допроса и перед судом вызывала определенное уважение, был бывший Reichsmarshall, министр авиации Герман Геринг. Геринг отвечал на вопросы прокурора достаточно подробно, не пытаясь ни отрицать, ни извиняться за свои действия, – он словно заново превратился в того летчика-аса, которым был во время Первой мировой войны. Вполне понятно, что он дал самому себе обмануться, решив, что к нему будут относиться как к представителю проигравшей нации, а не как к военному преступнику. Геринг получил смертный приговор, но умер до этого утром, проглотив цианид, который спрятали для него в камере или пронес сочувствующий охранник-американец. Все остальные подзащитные постарались представить свою деятельность – конечно, без малейшего успеха и с разной степенью вменяемости и достоинства – так, как будто она проходила за сотни километров от реального центра принятия решений. Рудольф Гесс, например, был одним из самых преданных последователей Гитлера начиная с 1920-х и был назначен депутатом от его партии в 1933 году. Постепенно он утрачивал свое влияние и положение, пока в 1941 году не отправился с миссией, чьи условия и цели так никогда до конца и не прояснились, – в Шотландию на мессершмитте Ме-11, чтобы инициировать мирные переговоры с британским правительством. Гесс заявил, что страдает потерей памяти, которую русский прокурор насмешливо охарактеризовал как «истерическую амнезию».