История Османской империи. Видение Османа - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Финкель cтр.№ 141

В то время как Центральная Европа была втянута в два ужасных конфликта, разгоревшихся по вине экспансионистской политики прусского короля Фридриха Великого (Война за австрийское наследство 1740–1748 годов и Семилетняя война 1756–1763 годов), на северных и западных рубежах Османской империи после войн с Россией и Австрией наступил длительный период мира. Но на востоке все было по-другому. Почти столетие Османская империя находилась в состоянии мира с Ираном, что было результатом стабильности, характерной для позднего периода династии Сефевидов. Так продолжалось до появления Надир Хана. Захватив в 1730 году Тебриз, он на протяжении нескольких месяцев 1733 года держал в осаде Багдад и заставил Османскую империю пойти на мирные переговоры. Поскольку их позицию на переговорах ослаблял союзный договор, который Надир Хан заключил с Россией в 1735 году, и потребность их собственной обороны противостоять русскому натиску на юг, турки сочли, что лучшее, на что они могут надеяться, — это соглашение о восстановлении границ 1639 года. В 1736 году, когда турки отражали русское наступление на побережье Черного моря, Надир Хан объявил себя первым шахом династии Афшар. Вслед за этим заявлением он предложил пересмотреть характер иранского ислама таким образом, чтобы шиизм Двенадцати (имамов), принятый около 1500 года как религия государства Сефевидов его первым шахом Исмаилом, теперь считался бы пятым направлением суннитского ислама, наряду с четырьмя давно основанными школами — Ханафи, Ханбали, Шафии и Малики. Османские дипломаты оказались в затруднительном положении: не было прецедентов, которые могли бы им помочь в принятии решения по такому радикальному предложению, и, несмотря на просительный тон Надир Хана и его готовность к сотрудничеству, они отклонили его просьбу. К счастью для турок, Надир вскоре переключил свое внимание на восток, где он хотел завоевать земли афганцев, моголов Индии и узбеков Трансоксианы. Его восхождение напоминало взлет Тамерлана, имевший место за три с половиной столетия до описываемых событий.

Случившееся в 1740 году возвращение Надир Хана в Иран оказало прямое воздействие на стратегические интересы Османской империи в этом регионе. Теперь его отношение к западному соседу стало более агрессивным, и он снова заявил о своем предложении реорганизовать религиозную систему — но для турок это было по-прежнему неприемлемо. Начав военные действия на Кавказе, он продолжил наступление и к 1743 году уже был в Ираке, где осадил крепость Мосул, которую османские войска смогли удержать лишь с большим трудом, а в 1745 году двинулся маршем на Ереван. В Стамбуле возникли опасения, что может начаться очередной мятеж, и были введены новые требования к надзору за общественными собраниями. Облегчение наступило лишь в 1746 году, когда был наконец заключен османско-иранский мирный договор. Обе стороны стремились к миру: в ходе войны с Россией Османская империя понесла потери, а Надир Хан отказался от своих предложений в сфере религии. Эти предложения произвели определенный эффект, так как договор 1746 года заложил совершенно новую основу для отношений между Османской империей и Ираном, суть которых состояла в том, что Иран больше не рассматривался как государство-изгой, где живут еретики-шииты, что всегда было философским оправданием агрессий со стороны Османской империи, а воспринимался как братское мусульманское государство, ничем не отличавшееся от всех остальных мусульманских государств. Этот компромисс, несомненно, был на пользу и Османской империи и Ирану.

В течение первого десятилетия правления султана Махмуда были предприняты не всегда успешные попытки преодолеть то чувство разочарования, которое оставил бунт 1730 года. Последующие османские правительства были хорошо осведомлены о последствиях нехватки продовольствия, поэтому их первой заботой было обеспечение поставок достаточного количества продуктов для жителей Стамбула. Блокада Стамбула, которая была предпринята венецианцами в 50-е годы XVII столетия, вызвала тревогу, но имевшая место в XVIII веке массовая миграция в этот город принесла проблемы иного порядка. Сразу после мятежа 1730 года султан написал чиновникам в Измир о том, что в столице нехватка продовольствия и чума.

Миграцию можно было пресечь как в ее исходных точках, так и в конечном пункте назначения мигрантов, Стамбуле. В 1740 году, после окончания войны с Австрией и Россией и в самом начале нового периода враждебных отношений с Ираном, демобилизованные нерегулярные формирования снова вышли из-под контроля в Анатолии, и правительственным войскам было приказано атаковать их в том случае, если они будут продолжать бесчинства. В том же году светским властям было предписано не взимать слишком обременительные или незаконные поборы с налогоплательщиков Малой Азии. Прежде всего эти указания были направлены на то, чтобы предотвратить дальнейшее перемещение людей в Стамбул, поскольку такая перспектива более всего тревожила султана и его визирей. Шестого июня 1740 года в Стамбуле имел место инцидент, который начинался с массовых разграблений лавок, а затем быстро перерос в призывы к бунту. Как и во время волнений 1730 года, ни султан, ни великий визирь не проявили никакой активности, и вся инициатива перешла к офицерам янычар, которые предотвратили дальнейшее разрастание беспорядков, хотя и допустили при этом кровопролитие. По всему городу разыскивали тех, кого считали соучастниками. И снова первыми на подозрении оказались албанцы, а тем, кто проживал в Стамбуле менее десяти лет, было приказано вернуться туда, откуда они прибыли. Согласно подсчетам британского посла, во время этих событий погибло три тысячи человек. В мае 1748 года в Стамбуле снова начались волнения, и снова они были жестоко подавлены. Последовала еще более масштабная депортация, и был введен почти полный запрет на миграцию. Нарушители этого запрета подвергались суровым наказаниям, но есть достаточно свидетельств того, что в середине столетия в Стамбуле присутствовали мигранты, в том числе и албанцы, и что они вполне мирными способами зарабатывали себе на жизнь.

И все же ни войны, ни внутренние беспорядки, которые периодически случались в ту эпоху, ни те социальные последствия, которые они приносили, не смогли поколебать устои османского государства. Хотя в середине XVIII века внутреннее спокойствие являлось не более чем иллюзией, это был период консолидации, так как с первых лет столетия шло становление общественного строя. Продолжалось возрождение попечительства в сфере возведения архитектурных сооружений, которым начиная с правления Ахмеда III, занимались султаны и члены их семей, а также знатные вельможи. Предпочтение по-прежнему отдавалось строительству загородных дворцов, библиотек и фонтанов. Фонтаны Ахмеда, возведенные за стенами дворца Топкапы и на пристани в Усюодаре, входят в число самых впечатляющих памятников Стамбула. В начале своего правления султан Махмуд отделил себя от «эпохи тюльпана»: в один из трех дней своей коронации он приказал, чтобы дворцы Саадабада, являвшиеся главными символами этого периода, были снесены их владельцами, членами правящей династии и знатными вельможами. Впрочем, это не привело к исчезновению Саадабада: в 1740 году служащий посольства, направленный из Вены, чтобы ратифицировать Белградский договор 1739 года, сделал серию зарисовок дворца, каким он его увидел, когда посла и его свиту принимали султан и его визири. Из этих рисунков ясно, что после событий 1730 года многое уцелело. Все еще существует техническая документация о ремонтных работах, благодаря которым дворец был восстановлен в своем прежнем великолепии, и Саадабад снова стал сценой для проведения пышных церемоний. В 1743 году султан приказал отремонтировать мраморные бассейны водяных каскадов, которые являлись отличительной чертой этого места отдыха Ахмеда III.