Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого - читать онлайн книгу. Автор: Жан Фавье cтр.№ 103

В воскресенье, 27 апреля, по настоянию своего дяди и Маго д'Артуа, ^[1499] король «отступился» от Ангеррана. ^[1500] В понедельник 28-го приговоренного передали в руки стражников прево Парижа, которые препроводили его в Шатле; там Мариньи провел два дня ^[1501] до приведения приговора в исполнение.

Этот процесс наделал немало шуму. Мы уже упоминали о том, что люди собирались по обеим сторонам дороги, по которой должны были провести обвиняемого, что заседание в Венсенне проходило при необычайном скоплении народа, что из толпы слышались оскорбления в адрес свергнутого советника. Жоффруа Парижский донес до нас слова толпы, и если даже тогда прозвучало нечто иное, нас его произведение интересует не в меньшей степени – ведь Жоффруа передал то, что думал на самом деле, что он и ему подобные закричали бы, находясь там:

Многое говорили о вынесенном приговоре, причем каждый стремился высказать свою собственную точку зрения, и, как сказал Жоффруа Парижский, «тот, кто меньше знал, больше говорил». ^[1503] Вскоре народ решил, что голод, начавшийся летом 1315 г., стал следствием этого судебного решения, которое отныне все как один стали считать незаконным. ^[1504] Именно зависть, по мнению многих, стала причиной смерти Ангеррана. ^[1505] Народ «был безмерно удивлен» и размерами богатства камергера Филиппа Красивого, ^[1506] и его внезапным падением; об этом говорили даже в Эно, где в том же 1315 г. Жан де Конде написал:

Для него Мариньи был преступником, достойным такой участи, и так же считал автор «Романа об уродливом Лисе»: ^[1507]

Любопытно отметить, что, по мнению современников, Мариньи признал свои ошибки или же не смог привести доказательства своей верности короне и честности. Жоффруа Парижский, выразитель народного гнева, заявил, что Мишель де Бурдене и Ангерран де Мариньи не смогли отчитаться в расходах, «запутавшись в собственных расчетах», ^[1509] а в «Романе об уродливом Лисе» уточняется, что «новый король обвинил его во множестве преступлений и он в ответ не смог дать удовлетворительного объяснения». ^[1510] Тем временем нам. известно, что король одобрил отчет о бухгалтерии камергера, предоставленный ему комиссией, в которой было достаточно противников Ангеррана. Что же до его ответов, он отказался выступить 15 марта потому, что у него не было времени, чтобы обдумать выдвинутые против него обвинения после запутанной речи Жана Аньера, а также потому, что вечерело, и ему не дали времени на размышления. На заседании 26 апреля, уступив просьбе Карла Валуа, король лишил Ангеррана слова. Но, учитывая то, что общественность, в какой-то степени вполне справедливо, была враждебно настроена по отношению к Мариньи, неудивительно, что во время суда факты были несколько искажены не в пользу обвиняемого.

Что мы можем сказать по поводу вынесенного приговора? В соответствии с нашими понятиями о правосудии и политике он несправедлив. Скомпрометировавший себя несколькими нелицеприятными поступками и виновный в безудержных амбициях, Мариньи заслуживал бы ссылки, в которую предложил его отправить король, что, по вполне понятным причинам, вызвало протест Карла Валуа. Эти ошибки, повторяем, вполне обычные и простительные в XIV в., не могли стать поводом для вынесения смертного приговора. На смерть Мариньи обрекло неясное, сфабрикованное в нужный момент обвинение. Поскольку на основном судебном заседании вина Ангеррана не была доказана, против него применили обычное и беспроигрышное в таких случаях средство – обвинили в колдовстве и затем осудили на смерть.

Несомненная вина Ангеррана лежала, скорее, в моральной, чем материальной плоскости. Обвинения в нечестности не имели к нему отношения.

Два дня, 28 и 29 апреля 1315 г., Мариньи оставался в Шатле. Тридцатого числа, в среду, накануне праздника Вознесения, его повезли на виселицу. В нашем распоряжении есть два свидетельства очевидцев казни, но, в отличие от автора «Романа об уродливом Лисе», ^[1511] Жоффруа Парижский описал нам Мариньи, каким он был в тот день: закованного в кандалы и с цепями на ногах, в белой шапочке, плиссированной рубахе, в цветной тунике и штанах, его везли к месту казни в телеге. ^[1512]

Его доставили на виселицу в Монфокон, а не на Гревскую площадь, как предположил Пьер Дюпюи, ^[1513] в этом нас убеждают свидетельства многих хронистов. ^[1514] На протяжении многих веков бытовало мнение, что эту виселицу возвели по приказу Мариньи, _Но она, и в этом нет никаких сомнений, существовала еще при Людовике Святом. Впрочем, то же самое говорили о Пьере Реми, судьба которого сходна с участью Мариньи: очевидно, что в данном случае творил правосудие Всевышний…