Homo Deus. Краткая история будущего - читать онлайн книгу. Автор: Юваль Ной Харари cтр.№ 85

Что в этом случае произошло? Левое полушарие, отвечающее за речь, не имело информации о снежном пейзаже и, следовательно, не знало, почему левая рука указала на лопату. Вот оно и придумало приемлемое объяснение. Повторив этот эксперимент множество раз, Газзанига пришел к выводу, что в левом полушарии нашего мозга помимо речевых способностей заключен и внутренний толкователь, который постоянно осмысливает нашу жизнь, используя попадающиеся ему фрагменты для составления правдоподобных версий.

В другом эксперименте бессловесному правому полушарию был «показан» порнографический рисунок. Пациентка покраснела и захихикала. «Что вы видели?» – спросили исследователи. «Ничего, просто вспышку света», – сказало левое полушарие, и пациентка опять захихикала, прикрыв рот ладонью. «Тогда почему вы смеетесь?» – не отставали ученые. Сидящий в левом полушарии толкователь, ища в замешательстве хоть какое-нибудь разумное объяснение, ответил, что один из аппаратов в комнате очень смешной ^[202].

Это как с использованием дронов Центральным разведывательным управлением для уничтожения целей в Пакистане без ведома Государственного департамента. Когда журналисты начинают требовать от чиновников Госдепа комментариев, те просто придумывают что-нибудь мало-мальски подходящее. На самом деле они не имеют ни малейшего представления о конкретных причинах ракетных ударов, поэтому просто сочиняют. Подобный механизм срабатывает в каждом из нас, не только в пациентах с разделенным мозгом. Вновь и вновь мое собственное личное ЦРУ делает что-то без одобрения и ведома моего Госдепа, и потом мой Госдеп сочиняет легенду, выставляющую меня в выгодном свете. Бывает, Госдеп и сам проникается искренней верой в свои выдумки ^[203].

К аналогичным выводам пришли экономисты-бихевиористы, которые пытаются понять, как люди принимают экономические решения. Или точнее, кто именно принимает эти решения. Кто решает купить «тойоту», а не «мерседес», поехать в отпуск в Париж, а не в Таиланд, вложиться в южнокорейские ценные бумаги, а не в китайские? Большинство экспериментов показали, что за этими решениями нет единственного неделимого «я». Все они родились в споре между разными и часто конфликтующими внутренними сущностями.

Потрясающий опыт был поставлен Даниэлем Канеманом, лауреатом Нобелевской премии по экономике 2002 года. Ка-неман предложил группе волонтеров пройти испытание из трех этапов. «Короткий» состоял в том, что волонтеры ровно на шестьдесят секунд опускали руку в контейнер с водой температурой 14°C, что неприятно и даже почти болезненно. На «длинном» этапе волонтеры опускали другую руку в контейнер, где температура воды тоже была 14°C. Но через шестьдесят секунд туда потихоньку добавляли горячую воду, слегка повышая температуру до 15°C. Еще через тридцать секунд волонтеров просили вынуть руку. Часть испытуемых начинала с «короткого» этапа, часть – с «длинного». В обоих случаях ровно через семь минут после того, как завершались два первых этапа, наступал третий, наиболее важный этап эксперимента. Волонтерам говорили, что они должны повторить одно из испытаний – какое выберут сами. 80 процентов предпочли заново пройти «длинное» испытание, вспоминая о нем как о менее болезненном.

Этот опыт с холодной водой очень прост, но его результаты подрывают основы либерального взгляда на мир. Он обнаружил у нас внутри по крайней мере два разных «я» – «я» переживающее и «я» комментирующее. Переживающее «я» – это наше сиюминутное сознание. Переживающему «я» очевидно, что «длинное» испытание холодной водой было тяжелее. Вы шестьдесят секунд терпите четырнадцатиградусную воду, что точь-в-точь соответствует испытанию на «коротком» этапе, а потом должны еще тридцать секунд терпеть пятнадцатиградусную воду, что чуть-чуть легче, но все равно далеко не комфортно. Добавка не очень приятного переживания к очень неприятному не может сделать весь эпизод более привлекательным для переживающего «я».

Но переживающее «я» ничего не помнит. Оно ничего не рассказывает, и к нему редко обращаются за советом при принятии серьезных решений. Собирание воспоминаний, рассказывание историй, принятие важных решений являются прерогативой другой нашей внутренней сущности – комментирующего «я». Комментирующее «я» сродни левополушар-ному толкователю Газзаниги. Оно неустанно слагает байки о прошлом и строит планы на будущее. Как и любой журналист, поэт или политик, комментирующее «я» срезает множество углов. Оно многое опускает, вплетая в рассказ только ключевые моменты и конечные результаты. Оценка всего опыта в целом производится путем усреднения пика и финала. Оценивая «короткий» этап эксперимента, комментирующее «я» находит среднее между наихудшим впечатлением (вода была жутко холодной) и финальным впечатлением (вода оставалась жутко холодной) и заключает, что «вода была жутко холодной». Когда комментирующее «я» оценивает «длинный» этап эксперимента, оно находит среднее между наихудшим впечатлением (вода была жутко холодной) и финальным впечатлением (вода чуть-чуть потеплела) и заключает, что «вода была слегка теплее». Суть в том, что комментирующее «я» не в ладах со временем и не замечает разной длительности двух этапов. Поэтому предпочитает вторично пройти через «длинный» этап, в котором «вода была слегка теплее».

Всякий раз, когда комментирующее «я» оценивает наши переживания, оно игнорирует их продолжительность и следует правилу «пика – финала», то есть вспоминает лишь острейший и последний моменты и выводит среднее. Это принципиально влияет на все наши практические решения. Канеман занялся изучением переживающего «я» и комментирующего «я» в начале 1990-х годов, когда совместно с Дональдом Редельмайером из Университета Торонто работал с пациентами, проходившими колоноскопию. При колоноско-пическом обследовании в кишечник, с целью диагностики разных кишечных заболеваний, вводится через анус крошечная камера. Это не слишком приятная процедура. Доктора хотели понять, как лучше ее проводить, чтобы сделать менее болезненной. Следует ли действовать более агрессивно и быстро или, напротив, более медленно и осторожно?

В поисках ответа на этот вопрос Канеман и Редельмайер попросили 154 обследуемых пациентов сообщать им с интервалом в одну минуту об уровне своих болевых ощущений. Они использовали шкалу от 0 до 10, где 0 означал отсутствие боли, а 10 – невыносимую боль. По окончании колоноско-пии пациентов просили точно так же квалифицировать «совокупный уровень болезненности» всей процедуры. Казалось бы, этот совокупный рейтинг должен быть накопительным, то есть чем дольше длится колоноскопия, тем больше боли испытывает пациент. Но реальные результаты были другими.

Как и в опыте с холодной водой, здесь совокупный уровень боли также никак не увязывался с продолжительностью процедуры и полностью подчинялся правилу «пика – финала». Одна колоноскопия длилась 8 минут, и в самый острый момент боль доходила до уровня 8, а в последнюю минуту была на уровне 7. Совокупный уровень своих болевых ощущений пациент оценил в 7,5 балла. Вторая колоноскопия длилась 24 минуты. На этот раз самая острая боль тоже была на уровне 8, но в конце исследования пациент сообщил о ее снижении до уровня 1. И этот пациент оценил совокупный уровень своих болевых ощущений всего в 4,5 балла. Тот факт, что колоноскопия продолжалась в три раза дольше и, значит, он перетерпел в целом гораздо больше боли, совершенно не отложился в его памяти. Комментирующее «я» не аккумулирует переживания – оно их усредняет.