Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике - читать онлайн книгу. Автор: Кевин Бэйлз cтр.№ 54

Где же социальные институты, работающие, чтобы разорвать этот круг насилия? К сожалению, они тоже ведут свою маленькую войну. В этой исламской республике, где государственная религия обладает огромным влиянием, религиозные лидеры не проявляют особого интереса к совместной работе с целью достижения согласия. Существуя параллельно с кровной местью и тесно сплетаясь с ней, в стране постоянно происходят войны между направлениями и сектами внутри ислама. В некоторых районах мечети с различной интерпретацией Корана соревнуются при помощи громкоговорителей, укрепленных на минаретах. День и ночь работающие на полную мощность звуковые системы оглушают молящихся и проповедников, черня своих оппонентов и призывая «верных» избегать их или даже нападать на них. В 1996 году в отчете о правах человека в Пакистане сообщалось о значительном прорыве: «В 1996 году не сообщалось ни об одном случае сожжения или забивания камнями до смерти еретиков фанатичной толпой» ^[82]. Но подтверждалось, что, судя по другим показателям, религиозная нетерпимость и насилие остаются высокими. В схватках между суннитами и шиитами ежегодно погибают примерно 400 человек. В одной сельской местности в 1996 году ряд оскорблений, написанных на стене, привел к десятидневной битве. Связь с остальными районами страны была прервана, поскольку враждующие стороны использовали друг против друга минометы и ракетные комплексы. По сообщениям правительства, потери составили 97 убитыми и 89 раненными, правозащитные организации полагают, что погибло более 200 человек ^[83].

Такие крупные схватки — лишь вершина сектантского айсберга. Постоянный поток заказных убийств не прекращается, поскольку каждая группировка «целится» в лидера враждебной группировки. В 1996 году только шииты потеряли убитыми 22 лидера и официальных лица. В ответ на эти убийства вооруженная банда провела атаки, направляя огонь автоматов на молящихся или на религиозные шествия, не особо разбираясь, кто оказался под огнем. В 1997 году три подобных инцидента за два месяца оставили 53 человека убитыми и 312 раненными. В шесть-семь мечетей каждый год закладываются бомбы. Одна суннитская группа, арестованная в Лахоре, призналась в совершении 21 убийства в течение двух лет. При таком высоком уровне потерь различным исламским сектам необходимо найти способы увеличить число новых сторонников. Поскольку в Пакистане нет эффективной государственной системы образования, воинствующие группы сектантов организовали свои собственные школы. Только в одном штате Пенджаб существует более 2500 школ-медресе или религиозных семинарий. По правительственным оценкам, в этих школах обучается 219 000 детей, преимущественно мальчиков. В стране, где половина населения не достигла восемнадцатилетнего возраста, нет недостатка в молодых мальчиках, которых можно наполнить самоубийственным религиозным пылом.

Ниже уровня той полномасштабной войны, которую ведут сунниты и шииты, — акты насилия, осуществляющиеся этими основными сектами ислама по отношению к более мелким, неконформистским религиозным группам, таким, как ахмадийцы, которые воспринимаются как еретики. Вместе с христианами и индусами они терпят и насилие, и постоянную дискриминацию. Законы против богохульства и нетрадиционных религиозных практик, хотя и противоречат пакистанской Конституции, являются эффективным оружием в руках фанатиков. В 1996 году 2467 ахмадийцев и христиан были арестованы согласно этим законам и обвинены в таких преступлениях, как «проповедование» или «выдавание себя за мусульман». По всей стране ахмадийцы и христиане подвергаются постоянной дискриминации, им отказывают в работе, займе денег, проживании и даже в доставке почты. Толпы «правоверных» мусульман атакуют христианские церкви и ахмадийские мечети, избивая молящихся, разрушая здания и оскверняя кладбища. Одна из мусульманских семей отказалась принять переход их сына в Ахмадие и пошла напролом, обручив его с кузиной, мусульманской девушкой. Когда через два месяца он не изменил свои взгляды, родители невесты обвинили его в хитрости и обмане, а кроме того, в адюльтере ^[84] — преступлении, которое в Пакистане карается смертной казнью.

Смерть находит также правительственных чиновников и политических лидеров, часть которых противостоит религиозным сектам. Практически все политические партии имеют вооруженные подразделения и часто атакуют друг друга, так же, как и правительство. Каждый год около 300 человек погибают в нападениях на политических деятелей. В самом большом городе, Карачи, летом 1997 года волна насилия вышла из-под контроля, когда вооруженные нападения и расправы в стиле гангстеров происходили каждый день. За день до того, как я уехал из Пакистана, бомба в Карачи разрушила штаб-квартиру одной из политических партий, убив более 20 человек. Уровень насилия вынуждает правительство очень осторожно касаться спорных вопросов. Конституционные гарантии свободы веры или прав рабочих просто игнорируются чиновниками, которые боятся возмездия со стороны фундаменталистов. Убийства юристов и судей парализовали систему правосудия: когда решение по разбираемому в суде случаю может вызвать гнев фундаменталистов, судьи просто «принимают дело к рассмотрению», которое тянется на протяжении долгих лет. Юрист, специалист по правам человека, которая вела дела рабочих на печах по обжигу кирпичей, обвинена в «призыве молодых людей к бунту против веры». Религиозные деятели постановили, что она «заслуживает побивания камнями», давая фанатикам право напасть на нее. Возможно, лишь благодаря вооруженной охране в ее офисе этого пока не произошло.

Произвол внутри и вокруг системы законодательства помогает разрушать любое решение по поводу всепроникающего насилия. Как и в Мавритании, в Пакистане — шизофреническая правовая система, разделенная между государственным законодательством (трактующим гражданские и уголовные правонарушения) и исламским законом шариатских судов. Эта двойная система правосудия ведет к постоянным баталиям по поводу юрисдикции и прецедентов. Поскольку обе системы законов считаются официально имеющими силу, хотя они иногда противоречат друг другу, давление фундаменталистов или политических групп часто определяет результаты правосудия. Возьмем для примера два случая, имевших место в 1996 году и касавшихся права женщины выбирать себе мужа. Две взрослые мусульманки, которые сами выбрали себе мужей, вышли за них и заявляли о своих правах действовать как независимые личности согласно пакистанской Конституции, обвинялись в адюльтере их собственными родителями. Суд, следуя законам Корана и под сильнейшим давлением фундаменталистских групп постановил, что браки, заключенные хотя и взрослыми женщинами, но без родительского согласия, являются недействительными. Более того, они постановили, что «полиция должна расследовать эти случаи и довести их до логического конца», что означает обвинение мужей в адюльтере, который влечет за собой смертную казнь ^[85].

Правовая путаница и нарушение закона — важный пункт в нашем исследовании, поскольку они создают контекст, в котором рабство может процветать. Если выполняются только те законы, которые проталкиваются группами влияния, если закон работает только для тех, у кого есть власть, тогда для людей, не находящихся у власти, права не существует. Рабочие на печах или другие кабальные работники не имеют влияния, политической власти или экономической силы. В разделении, задаваемом религией и кастами, они находятся не на той стороне. Законы, регулирующие долговое закабаление, не выполняются, более того, искажаются в целях поддержания рабства. Когда вооруженные банды могут отодвинуть правовую систему в сторону, закон теряет всякий смысл. Пакистан балансирует на краю падения в бездну, где правит сила. Специальный представитель ООН Нигель Родли утверждает, что «пытки людей в застенках полиции и вооруженных формирований свойственны Пакистану, широко распространены и систематичны. Пытки применяются, чтобы получить информацию, для наказания, унижения, запугивания, в качестве мести или с целью получения денег от задержанных или их семей» ^[86]. Далее Родли приводит жуткий ряд специальных пыток, включающий изнасилование, электрошок гениталий, использование электродрели. Когда полиция превращается в преступников, рабство имеет шанс укорениться.