– Да? – он подошел ближе.
– Мне надо раздеться. Уже поздно… – она чуть покраснела. – А завтра опять развлекать гостей.
– Вам позвать Доротею?
– Да… А вы? Вы останетесь? – не глядя на него спросила Амабель. Не без умысла задав вопрос, она с замиранием сердца ждала его ответа.
– Мне придется остаться, – тон его голоса заставил ее поднять глаза и посмотреть на мужа. Слово «придется» прозвучало как «очень хочу».
– Вам тоже надлежит снять одежду, – тихо сказала она, сама не веря, что говорит это.
– Думаю, да, – согласился он и нежно провел пальцем по ее шее, оставляя горящий впечатавшийся в кожу след.
Амабель задержала дыхание. Роберт отошел к двери, чтобы позвать горничную, а она смотрела ему вслед, пытаясь утихомирить ворох мыслей, которые взметнулись как перышки и опускались по мудреной плавной траектории.
Один на один с этим мужчиной в спальне, где стоит кровать, и откуда нет возможности выйти до утра – это серьезное испытание для ее возбужденных нервов. Они буквально алкали прикосновений, толкали ее на действия, которые не были присущи столь благопристойной девице. Она осторожно перевела дыхание и отдала себя в руки горничной, мечтая о том моменте, когда они разделят первый супружеский поцелуй.
Глава 6
Кавалькада всадников пронеслась по долине в азарте охоты. Лай фоксхаундов и непрерывный звук трещоток, свист и улюлюкание – все слилось в единый шум будоражащей погони.
Мужчины ускакали вперед, гонимые желанием получить заветный трофей. Розалинда, не желая ни в чем уступать, держалась наравне с ними. Остальные дамы чуть отстали, а потом и вовсе остановились на небольшом холме, обозревая панораму охоты с удобного места. Леди Эсмерелда осталась дома, и молодые охотницы оказались предоставлены сами себе.
Леди Джессолина не переставала жаловаться на пятна грязи, что покрыли ее бархатную амазонку. С тех пор как «Херефорд, милый» вырвался из ее поля зрения, она капризничала и дулась на все и вся. Леди Шарлотта, как истинный поборник мира, направляла эту своенравную энергию в более спокойное русло.
– А я вам говорила, что сукно – самый практичный вариант. Посмотрите на мою амазонку.
Леди Херефорд без энтузиазма взглянула на синюю материю и отвернулась.
– Нет, слишком мрачно.
– Закажите красную, – невозмутимо продолжила леди Арундел. – Стирается она гораздо легче. С бархата теперь пятна будут сто лет сводить. А может, он вообще безнадежно испорчен.
Звук трубы, возвестившей конец охоты и поимку добычи, заглушил раздавшийся стон отчаяния. Амабель поспешила на помощь:
– Мои служанки сделают это. Они весьма искусны.
– Правда? – леди Джессолина недоверчиво посмотрела на нее.
– Уверю вас.
– Буду вам очень признательна, леди Клиффорд. Херефорд просто придет в ужас, когда узнает об испорченном платье.
– Непременно. Ведь ему вы все распишите в ярких красках, – вставила леди Шарлотта.
– Я ему рассказываю все! – гордо заявила леди Херефорд. – У нас нет друг от друга секретов.
– А вот я бы не хотела, чтобы Арундел знал все мои тайны, – проговорила ее подруга. – Может наступить момент, когда тебе бросят в лицо твой же секрет как нечто непристойное. Зачем отдавать в другие руки такое оружие?
– Но он же ваш муж! – широко распахнула глаза леди Джессолина. – Он обязан заботиться и…
– Все начинают ненавидеть друг друга под конец жизни, – пожала плечами ее собеседница. – Проводят вечера в разных комнатах, а может и в домах. Это наш удел, дорогая. Любовь бывает только в сказках, да в мечтах наивных девушек. Настоящая жизнь куда суровей.
– Мы с Херефордом любим друг друга!
– Это ненадолго.
– Как вы циничны, – вымолвила шокированная леди Джессолина.
– Нет, практична. И в этом между нами разница. Вы выбираете бархат, а я сукно. Первый едва ли переживет одну охоту. Второе продержится две или три и сбережет время и нервы. Всегда выбирайте сукно. Это разумнее.
Подлетевшая к ним на белом жеребце Розалинда прервала зашедший в тупик диалог. Ее разрумянившееся лицо сияло от удовольствия и еле сдерживаемого ликования.
– Угадайте! Кто заполучил трофей?!
– Херефорд? – с надеждой тут же выпалила леди Джессолина, оправившись от слов подруги.
– Неужели вы? – недоверчиво протянула леди Шарлотта.
Розалинда чуть покраснела, но опять широко улыбнулась.
– Нет, но близко.
– Маркиз Нортгемптон? – осведомилась Изабелла.
– Роберт! – восторженно воскликнула леди Херефорд.
– Нет, – фыркнула Розалинда, – мой брат для этого слишком мягкосердечен. Это мой отец!
– Просто чудесно!
– Они едут сюда. Сегодня за обедом будем чествовать победителя!
Всадники вскоре смешались. Поздравления, восхищенные возгласы сопровождали воссоединение распавшейся компании. Амабель и Роберт обменялись теплыми взглядами и улыбками, прежде чем вернуть внимание своим гостям.
Когда все направились в сторону дома, леди Клиффорд оказалась в хвосте группы вместе с Розалиндой. Ветер играл белокурыми прядями последней, придавая ее облику непривычную мягкость и кротость. Однако разговор с ней, как всегда, производил впечатление пронзительного скрежета металла, от которого сводило зубы и резало слух.
– Удивлена, что ты так неплохо держишься, – обронила она.
– Спасибо, ты очень любезна, – равнодушно ответила Амабель.
– Любезность тут не причем. Главное, что моим родителям не нужно стыдиться тебя.
– Стыдиться?! – вспыхнула леди Клиффорд.
– Конечно. Даже если мой отец выбрал тебя в жены Роберту, это не значит, что ты можешь потянуть роль хозяйки большого имения. Твой отец всего-навсего граф.
Амабель осадила лошадь и возмущенно посмотрела на нее. Розалинда сделала изящный поворот и насмешливо проговорила:
– Что такое?
– Как ты можешь так говорить? Я, конечно, не дочь маркиза, но сердце у меня с правильной стороны. И у меня хватит мужества дать отпор тем, кто думает, что я недостойна Роберта и той фамилии, что ношу.
Амабель пришпорила Изольду и поехала вслед остальной компании.
– Зачем же так кипятиться… – Розалинда без труда догнала ее и стала держаться в непосредственной близости. – Я просто сказала правду. Возможно, неприятную, но правду.
– Так значит, правда так дорога тебе?
– Несомненно, – гордо подняла голову Розалинда.
– Хорошо, – Амабель остановилась и в седле развернулась к ней. – Тогда скажи что у тебя за претензии к Лэндону?